Шицзин - [45]

Знай, что не держит никто языка твоего,

Слово нельзя отпустить, не обдумав его.

Знай же, что слово найдет непременно ответ,

Блага, чтоб кануло без воздаяния,— нет.

Милостив будь и к советникам — добрым друзьям,

Милостив будь и к народу, как к малым детям.

Внуков пойдет от тебя непрерывная нить:

Тысячи тысяч да будут им вечно служить.

VII

Видят, как ты с благородными дружбу ведешь:

Лик твой приятен и мягок, и сам ты хорош,

Думаешь, как бы не вышло ошибки какой.

Будь же таким и тогда, как заходишь в покой:

Перед отверстием в крыше[430] своей не красней,

Не говори, что не видно, каков ты под ней,

И что никто за тобой не следит: и тогда

Светлые духи незримо приходят сюда.

Можно ль предвидеть и их появление здесь?

Может быть, паче у них отвращение есть.

VIII

Если, правитель, ты явишь нам доблесть души,

Если поступки добры и всегда хороши,

Если хранишь ты заботливо благостный вид,

Без упущений ведешь себя, как надлежит,

Если чужды тебе будут обида и грех.

Разве не будешь, правитель, примером для всех?

Кто мне подарит душистого персика плод,

Сливу всегда от меня в благодарность возьмет.

Кто ж от ягненка захочет рогов, не шутя.

Только обманом потешит себя, как дитя[431].

IX

Стеол деревца, если нежен он, гибок, упруг,

Шелковой нитью покроют и сделают лук.

В том, кто исполнен вниманья к другим и тепла,

Доблесть в таком человеке опору нашла.

Если я мудрого разумом вижу, и сам

Тут же его поучаю я добрым словам,

Будет добро он послушно творить до конца;

Если ж случится учить от природы глупца,

Скажет, напротив, такой, что я вовсе неправ:

Каждый в народе имеет свой собственный нрав.

X

Малый ребенок недавно явился на свет,

Не понимает еще, что добро и что нет;

Я же ребенка не только за ручку вожу,

Но непременно и дело ему покажу;

Кроме того, что учу его с глазу на глаз,

Уши, бывает, ему надираю не раз.

Если ж ты скажешь, что сам неразумен — то лежь.

На руки сына и сам ты порою берешь.

Кто, как не полный гордыни, постигнув с утра,

Только к закату исполнил бы дело добра.

XI

Неба державного всепроникающий свет!

В жизни моей ни веселья, ни радости нет.

Вижу я, мрак омрачил тебя, точно во сне,

Болью болеет рт этого сердце во мне.

Я поучал 'тебя, вновь повторяя слова,

С видом небрежным меня ты прослушал едва,

Не за того меня счел ты, кто учит людей,

А за того меня счел, кто другому злодей.

Если ж ты скажешь, что разумом сам не велик,—

Вспомни, что сам ты почтенный глубокий старик!

XII

Если ж и впрямь ты как малый ребенок теперь,

Древние истины я повествую, поверь!

Слушай и следуй отныне советам моим,

Горьким раскаяньем после не будешь томим.

Небо нам беды и скорби послало пока,

Гибель, скажу я, и этому царству близка.

Мне за примером не надо далеко идти:

Небо державное, знай, не блуждает в пути.

Кто ж исказил в себе доблесть врожденную, тот

Сам навлекает великую скорбь на народ!

ОДА БЕСЧЕСТНЫМ ПРАВИТЕЛЯМ (III. III. 3)

I

Нежная в пышной листве шелковица[432],

Тень ее всюду под нею ложится.

Листья сорвали, и ствол засыхает:

Люди без тени под нею страдают.

Сердце болит непрестанной тоскою,

В скорби своей я не знаю покоя.

Вышнее небо, повсюду твой свет:

Разве ко мне сострадания нет?

II

Кони в четверках могучи, могучи,

Носятся сокол и змеи, как тучи,

Мира не стало, и смута родится,

К гибели каждое царство стремится[433].

Черноволосых в народе не встретишь[434].

Всюду лишь горе и пепел заметишь.

Горе! Печалью исполнен народ:

Царство опасной дорогой идет!

III

Царство идет к своей гибели скорой,

Небо оставило нас без опоры!

Даже пристанища нам не найти.

Как мы идем, по какому пути?

Коль благородные люди на деле

В сердце охоты к вражде не имели,

Кто ж породил бесконечное зло,

Что нас к несчастью теперь привело?

IV

Скорбное сердце тоскою изныло:

Вспомнил о доме и родине милой.

Видно, родился в недоброе время:

Вынес я гнева небесного бремя.

С дальнего запада шел на восток я:

Места найти, где б укрыться, не мог я,

Много страданий я видел — сильней

Боль испытал у родных рубежей.

V

Держишь советы, и сам ты на страже:

Слабеешь, а смута расширилась даже!

Правду скажу вам про ваши печали —

Если б к себе мудрецов приближали,

Кто же горячее взял бы рукою,

Не омочив его прежде водою?

Как же мы можем окончить добром,

Если все вместе в пучину идем?

VI

В дни, когда ветер навстречу немалый,

Так задыхается путник усталый...

Люди в народе есть доброго нрава,

Но говорят: «Мы не справимся, право!».

Вместе с народом и до утомленья

Любят пахать они вместо кормленья[435].

И лишь один земледельческий труд

Вместо «кормленья» и ценят и чтут.

VII

Небо нам смуты и смерти послало:

Царь наш лишен уже мощи бывалой.

Шлет оно вредных жуков, угрожая

Хлебные нивы лишить урожая.

Царство в великой печали и в горе:

Всё в запустенье окажется вскоре.

Выпрямить силы не стало хребет,

Взор обратить на синеющий свод!

VIII

Царь справедливость проявит — и вежды

Люди, очнувшись, поднимут с надеждой..

Планы задумавши,— пусть не однажды

Царь проследит за помощником каждым!

Если ж бессмысленно всех ты неволишь,

Правым считаешь себя одного лишь,

Прихоти следуешь только — и вот,

В ярость безумья приводишь народ!

IX

В сердце лесов ты увидишь: под сенью

Дружно стадами гуляют олени...

Здесь же друзья прекословят друг другу,

Доброе дело не ставят в заслугу!