Шицзин - [36]

Не сладко ль под ней отдохнуть без забот?

Верховный владыка наш грозен весьма —

Ужели кто сам себе вред принесет?

Могущество ль буду его укреплять,

Чтоб после принять еще больше тягот?

Бывает, что птицы высоко летят,

Но выше небес им лететь не дано.

А сердце людское желаний полно —

Где ставит пределы желаньям оно?

Могущество ль буду его укреплять,

Чтоб вызвать несчастье и горе одно?

VIII

ОДА О ЗАПУСТЕНИИ В СТОЛИЦЕ ХАО (II, VIII, I)

I

Были служивые люди в столице тогда:

Шубы из лис понаденут, их шубы желты,

Вид благородный, ему не изменят они,

Красочна речь и тонка, как в узоре цветы.

О, если б снова в столицу вернулись они —

Тысяч и тысяч народа сбылись бы мечты!

II

Были служивые люди в столице тогда:

Шапки наденут — все черная ткань да камыш!

Женщины ль выйдут домов благородных куда —

Как их прически пышны и красивы — глядишь!

Я их теперь не увижу... Ты, сердце мое,

Радости больше не знаешь и только болишь.

III

Были служивые люди в столице тогда:

Из самоцветов носили закладки в ушах...

Женщины ль выйдут домов благородных куда —

«Инь»,— говорят, или — «Цзи эта — так хороша!»[330]

Их я теперь не увижу, и сердце мое

Связано горькою скорбью, тоскует душа...

IV

Были служивые люди в столице тогда:

Ходит, и виснут концы на его пояске.

Женщины ль выйдут домов благородных куда —

Локон лежит скорпионом на каждом виске!

Их я теперь не увижу, и сердце мое

Ноет. За ними бы вслед устремился в тоске!

V

Это не то, чтоб концы опускали они,—

Ткани избыток имели у них пояса!

Это не то, чтоб себя завивали они,—

Сами собой у красавиц вились волоса!

Их я теперь не увижу, и сердце мое

Ноет. Тебя повидать бы, былая краса!

В ОЖИДАНИИ МУЖА (II. VIII. 2)

Целое утро рвала я, рвала тростники,

Но не наполнила ими и обе руки.

Волосы все растрепались и вкось завились;

Я возвращаюсь, омою их — будут мягки.

Целое утро рвала я индиго одна —

Даже подола собрать не сумела сполна.

Он мне сказал, что в разлуке мы будем пять дней,

Вот и шестой! —Я не вижу его и грустна.

Если, супруг, на охоту захочется вам,

Все приготовив, в чехол уложу я ваш лук;

Если с удою пойдете вы рыбу ловить,

Нить для уды заплету я вам, милый супруг!

Рыбы какой наловил мой супруг на уду?

Он наловил и лещей, говорят, и линей;

Он наловил и лещей, говорят и линей,

Я поскорей поглядеть его рыбу иду!

ОДА О ПОСТРОЙКЕ ГОРОДА В СЕ (II. VIII. 3) [331] [332]

Пышные, пышные проса поднялись ростки —

Вспоены долгим они моросящим дождем.

Шаоский князь ободряет всех нас на пути,

К югу, далеко, далеко походом идем.

Тяжести носит и возит телеги солдат,

Нам выводить и быков, и повозки велят.

Только тогда лишь, когда мы закончим поход,

Нам и прикажут, чтоб мы возвращались назад.

Едут в повозках солдаты, проходят пешком,

Службу свою мы в отрядах и ратях[333] несем.

Только тогда лишь, когда мы закончим поход,

Воина также на отдых отпустят в свой дом.

Строго прямые постройки красуются в Се,

Шаоский князь завершил начертания все.

Шаоский князь завершает творением рать —

Вот и идет она в грозной суровой красе!

Ровны низины теперь и высоты, и вот,

Мы расчищаем с истоков течения вод.

Город постройкою шаоский князь завершил —

В сердце царя и довольство, и мир настает!

ТУТ (II, VIII, 5)

Тут меж холмами редкой стоит красоты,

Листья на туте, я вижу, пышны и густы.

Муж благородный, лишь только увижу тебя —

Радость какая на сердце, что встретился ты.

Тут меж холмами редкой стоит красоты,

Свежие листья, я вижу, сверкают на нем.

Муж благородный, лишь только увижу тебя —

Как не почувствовать радости в сердце моем?

Тут меж холмами редкой стоит красоты,

Листья темнеют зеленые день ото дня.

Муж благородный, лишь только увижу тебя,

Сладость достоинств твоих проникает в меня.

Сердце исполнено нежной любовью к нему.

Но не скажу ему этого я-—почему?

Буду хранить и беречь его в сердце моем!

Будет ли время, когда я забуду о нем?

ОДА ОТВЕРГНУТОЙ ЖЕНЫ (II, VIII. 5)

I

Годный для пряжи беленький этот цветок

С белой осокою свяжут в единую нить.

Стал мне супруг мой ныне и чужд, и далек,

Бросил, заставил меня одинокою жить.

II

Белая тучка сияет в сиянии дня,

Ровно цветок напоит и осоку она.

Он, мой супруг, не такой — он не любит меня;

Трудные ныне пришли для меня времена.

III

Воды на север текут из проточных прудов,

Рис на полях оросит животворный поток.

Горько вздыхая, с болью на сердце пою:

В мыслях моих человек, что чрезмерно высок.

IV

Тутовых дров, что годятся в очаг, собрала —

Я их в жаровне сожгла, проливающей свет[334].

Ты и высок, но к жене уважения нет!

Много ты делаешь сердцу и горя, и зла.

V

Бьют барабаны и в колокол здесь, во дворце,

Слышны, однако, снаружи удары и звон.

Я о супруге своем вспоминаю с тоской,

Но на супругу взирает с презрением он.

VI

Наглая цапля на нашу запруду взошла,

Скромный в дубраве журавль все страдает от бед[335].

Ты и высок, но к жене уважения нет —

Много ты делаешь сердцу и горя, и зла!

VII

Селезень с уткой сидят на запруде у нас,

Левым крылом прижимаясь друг к другу, смотри!

Нету, супруг мой, добра, как я вижу, у вас —

Чувство два раза меняете вы, даже три!

VIII

Низок тот камень, что он избирает для ног;

Низок и тот, кто поднялся на камень такой!

Стал мне супруг мой отныне и чужд, и далек,

Сделал больною меня он, измучив тоской!