Шестая сторона света - [66]

 — Что мне с вами, умными, делать? — выдохнул он.

 — Оставьте нас в покое, а? — попросила вдруг Алтынай срывающимся голосом.

Фрунзик подошёл к шкафу с патронами. Взял несколько коробок. Вслед за ними вынул фонарик и запас батареек.

 — Вы ещё здесь? — удивился он. — Хотите продолжить разговор?

Алтынай быстро поднялась и потащила меня к выходу. Я остановил её и повернулся к Фрунзику:

 — А ты куда?

 — Куда надо было идти с самого начала, а не тратить время на саботаж Глобальной Перевозки, — сказал он. — Ну, что встали? Идите, пока я добрый. Надо бы вас грохнуть, чтоб не оставалось свидетелей. Слишком много знаете.

Я и Алтынай выбежали из вагона.

7

С уходом пассажиров перрон и поезд выглядели, как ни странно, менее заброшенными. Разве что выдавали слабо светящиеся окна и не по уставу открытые окна вагонов. В ближайшем костре догорали дрова. Нанизанное на проволоку мясо превратилось в угольки.

Мы пошли вдоль вагона обратно. Сначала опасались встретить солдат, но быстро поняли, что те убежали вместе с пассажирами.

Я постоянно оглядывался назад, хотел увидеть, в какую сторону двинется Фрунзик.

Алтынай смотрела вперёд:

 — Спасибо, не хочу приключений. За сутки я пережила столько, что хватит на всю жизнь. Хочу подиум, статьи в глянцевых журналах и переговоры с байерами.

 — Что за бай… еры? — машинально переспросил я, чтоб подержать её настрой.

 — Байеры занимаются покупкой для бутиков одежды из коллекций модельеров.

 — Интересно, — я в очередной раз свернул голову назад. — Почти как мой отец закупает товар для вагонных интерьеров.

Алтынай остановилась и требовательно воскликнула:

 — Не смей говорить, что не закончил дело с этим Фрунзиком!

 — Алтынай, чувствую, что не выполнил, что должен был. Не забывай, он убил Лебедева!

 — Тем более мы должны быстрее выбраться наружу и доложить властям.

Я сделал пару шагов и остановился:

 — Нет, не могу так.

 — Ты собираешься его поймать?

 — Не знаю. Но что-то должен сделать. И что значили его слова о том, что «пойдёт туда, куда было нужно с самого начала»? Что он имел в виду?

 — Кто его знает. Бандит в погонах.

Решительно обнял Алтынай. Отодвинул её от себя:

 — Пойду за ним.

 — Я с тобой.

 — Нет, Алтынай. В натуре, хватит с тебя приключений. Тебе нужно думать о модной коллекции.

Тогда она изменила тактику:

 — Как я пойду одна по туннелям? А если состав превратит меня в размазню?

Видимо, у меня было такое растерянно-мучительное выражение лица, что она сжалилась:

 — Ладно, не беспокойся. Всё-таки я несколько дней работала железнодорожником. Меня гиперзвуком не испугать. Заодно попробую повисеть на поручнях.

 — Алтынай…

 — Шучу, шучу.

Мы крепко обнялись. Долго целовались. Я думал, стоит ли просовывать руку ей под маечку или испорчу красивый момент похотью?

Не отпуская рук, начали расходиться в стороны. Нас отделяло соприкосновение пальцев.

 — Отправишь моим родителям телеграмму, что со мной всё в порядке и я скоро вернусь? — попросил я.

 — Лех, у меня строгий папа. Уверяю, именно от таких телеграмм родители пугаются до смерти.

 — Ты права. Пусть считают, что я загулял.

Соприкосновение пальцев не кончалось.

 — А ты осторожнее с Фрунзиком. У него пистолет.

 — Не волнуйся. Я умею незаметно двигаться в тоннелях.

Наши пальцы разъединились. Я пошёл, спиной вперёд, не сводя взгляда с Алтынай. Она тоже попробовала так идти, но споткнулась о разбросанный багаж. Махнула мне рукой, развернулась и убежала. Её фигура то пропадала, то появлялась в свете окон поезда, пока окончательно не рассеялась в темноте.

Глава 20. Territorial Pissings

1

Я обошёл пилотский вагон и осторожно заглянул в окно.

Фрунзик сидел на своём старом месте. В фуражке. Дымил сигаретой и прихлёбывал из чашки. Рядом с вазой с печеньем появилась бутылка дерьмовой водки «Три паровоза». Такой мы давились в Колледже, не имея денег на нормальную. Воняла она как все десять паровозов.

Милиционер хлебал «Три паровоза» и даже не щурился. Меня же тошнило при виде каждого глотка.

Изредка он занюхивал глоток печенькой, но не кусал её, а клал обратно в вазу. Можно было подумать, что он празднует некое достижение. Что-то бормотал под нос и улыбался. То вдруг начинал насвистывать мелодию, прерывая её пением:

Те, что нас любят, смотрят нам вслед,

Рок-н-ролл мёртв, а мы-ы-и-ищщо нет!

Опорожнив чашку, он взялся за бутылку, но рубанул ладонью левой по правой руке:

 — Отставить.

Ответил сам себе:

 — Так точно, есть отставить.

Резко поднялся из-за стола и подошёл к зеркалу. Одёрнул рубашку милицейской формы и так красноречиво покачал головой, что я понял: сожалеет об отсутствии утюга. Как смог расправил складки, поправил фуражку, перестегнул ремень с кобурой. Включил и выключил фонарик.

Ровным чётким шагом прошёл к двери и выпрыгнул на перрон.

Дождавшись, когда его шаги утихнут, я последовал за ним. Двигался Фрунзик в сторону противоположную выходу.

Вглубь архаичного туннеля.

2

Следить за Фрунзиком было не трудно — его фонарик видно издалека. Но и без фонарика водочный запах оставлял чёткий след.

Я держал большую дистанцию, опасаясь пистолета. Никогда не стрелял и не видел, когда стреляли по другим, но жутко боялся выстрела. Чудилось, что стоило пьяному милиционеру навести дуло в мою сторону, как моя жизнь оборвётся.