Шестая сторона света - [64]

 — Ничего смешного. В нашей организации участвуют важные люди из политических и деловых кругов. Акцию с похищением поезда планировали и разрабатывали не один год.

Я мгновенно отреагировал:

 — Тогда почему не знаете, как поступить? Не запланировали?

 — Мы думали, что люди проснутся.

 — Допустим, проснулись бы, и что? На что вы рассчитывали?

 — Что люди поднимутся, как один, и разнесут глупую деревянную куклу на кусочки, — пылко воскликнул Фрунзик. — А заодно разорвут оковы Глобальной Перевозки.

 — А потом? — спросила Алтынай.

 — Важно уничтожить несвободу. Что будет потом — будет потом. Главное мир станет свободным.

Я повернулся к Алтынай:

 — Догадываюсь, что будет потом. Лебедев предвидел. Вместо «глупой деревянной куклы», нами начнут править, умные люди из мяса, которые лучше остальных знают, что такое свобода. Может, и Фрунзика пригласят. В заместители помощника.

Алтынай не согласилась:

 — Его уберут, чтоб правда о преступлениях борцов за свободу не всплыла. Проще говоря — свободно убьют.

 — Ага, и похоронят на им же самим организованном кладбище в глубине архаичного туннеля.

Фрунзик схватился за виски:

 — Откуда вы такие умные взялись на мою голову!

3

В вагон поднялся солдат, который ударил прикладом продавца муки. Фрунзик вопросительно посмотрел на него.

 — Жив, я аккуратно звезданул, — ответил солдат.

Фрунзик облегчённо вздохнул:

 — Всё равно надо полегче. Хватит невинных жертв.

Солдат показал на меня:

 — Комбез просит. Говорит, что заслужил.

Фрунзик пожаловался мне:

 — Господи, что за людишки? Меньше месяца живут в туннеле, а уже начали интриговать и выискивать для себя выгоду. Взять этого, что требует себе твой комбинезон… Знаешь кто он? Тот самый философ Цсисек!

 — Чего-чего философ? — не сдержала улыбку Алтынай.

Я блеснул знаниями:

 — Цсисек прославился тем, что критиковал Глобальную Перевозку.

Фрунзик повернулся к солдату:

 — Передай, что вместо комбеза философ получит двойную пайку воды.

 — Цсисек заранее сказал, что, если предложат воду, то десять паек.

Фрунзик кивком отпустил солдата, а мне сказал:

 — Иногда кажется, что некоторых проще убить, чем договориться.

 — Как с Лебедевым?

Фрунзик сел обратно за стол и продолжил хлюпать пакетиком в остывшем чае:

 — Что делать с вами?

Стараясь повторять солидные интонации Лебедева, ответил:

 — У вас безвыходная ситуация. Не будете же бесконечно держать людей в туннеле, снабжая едой и водой. Предлагаю общий компромисс: вы сваливаете, а я и Алтынай докладываем властям, что нашли поезд и пассажиров.

Фрунзик выбросил пакетик в помойное ведро:

 — Не пойдёт. У меня цель не сделать вас героями, а выполнить задачу организации. Мы должны указать путь к свободе.

 — До постройки Глобальной Перевозки люди жили, согласно вашим представлениям, свободно. Свободно умирали от голода или от очередной войны, которую правители устраивали с соседями, которых считали угнетателями свободы.

 — Прошлое не было радужным, но каждый имел право поступать, как захочется.

 — Обычно поступали так, как приказывали правители.

 — Судитрон, этот деревянный чурбан, приказывает каждому, раздавая идиотские просьбы.

 — Но не смертельные, — вставила Алтынай.

 — Точно, — согласился я. — Вот вы поступили свободно, придумали план саботажа Глобальной Перевозки, а что в итоге получилось? Трагедия и заброшенное кладбище в туннеле.

Фрунзик раздражённо стукнул кружкой:

 — Ты, щегол, не понимаешь. Ты как тупое большинство.

 — Ага, а когда нечего ответить в споре, борцы за свободу обзываются и начинают репрессии.

Внутренне я торжествовал. Всё-таки понабрался от Лебедева умных слов. Да и сам не дурак.

Дверь в вагон раскрылась. Ворвался гул голосов и отдалённые выстрелы.

4

Вбежал недавний солдат. Форма была порвана, через всё лицо шла царапина. Утирая кровь, он бросился к шкафу и побросал на пол коробки с патронами. Распотрошил их и стал набивать рожок автомата, выкрикивая:

 — Взбунтовались, падлы! Пошёл слух, что помощь пришла, что в туннеле открыт выход. Все и ломанулись. Мы стреляли поверх толпы, но никто не остановился. Всех наших растоптали. Остались я и ещё двое, охраняем подступы к вагону.

В подтверждение его слов за дверью раздалась автоматная очередь и крики. Солдат схватил несколько коробок и, теряя патроны, побежал вниз.

Фрунзик допил чай и расстегнул кобуру:

 — Вот всё само собой и разрешилось.

Я поднялся с места, подавая руку Алтынай:

 — Мы тоже пойдём.

Милиционер в одну секунду выхватил пистолет:

 — Тебя никто не отпускал, щенок.

Рукояткой ударил меня в грудь. Хватая ртом воздух, я упал обратно.

 — Сидите и не дёргайтесь, пристрелю, — пообещал Фрунзик и вышел вслед за солдатом.

Я задыхался. Казалось, что от удара у меня отказали лёгкие.

Алтынай нашла бочонок с водой, зачерпнула чашкой холодную воду и вылила мне на голову, спрашивая, в порядке ли я. Она считала обливание лучшим средством первой медицинской помощи.

Отводя заботливую руку Алтынай, я прохрипел:

 — Нужно… остановить.

 — Что?

 — Поливать меня. И нужно остановить людей. Им нельзя в туннель, их же размажет.

Алтынай обиженно убрала кастрюлю:

 — Фрунзик этим и занят.

Я подошёл к двери. Были слышны редкие выстрелы, шарканье ног и окрики Фрунзика: