Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков - [43]
Вот так выглядели первые дети воды? Ведь водоросли не просто основа морской пищевой цепочки, они относятся к древнейшей жизни на Земле. Миллионы лет, спокойно питаясь солнечным светом, они разлагали углекислый газ на углерод и кислород и таким образом создали наш нынешний воздух.
Поскольку жизнь возникла приблизительно четыре миллиарда лет назад, не очень понятно, как это произошло. Возможно, энергия удара молнии превратила водород, аммиак и метан в органические вещества, которые вступили в реакцию друг с другом, а возможно, так случилось при извержении подводного вулкана. По крайней мере, большинство считает, что произошло это в море, в горячих подводных источниках или в теплом океане. Вода – это предпосылка.
В античных водяных часах время отсчитывали капли воды, и, по-моему, это правильно. Дайте только время – и капли источат камень и наполнят целые океаны. Опять-таки среди капель формировалась жизнь, когда энергия и влага оказались в окружении микроскопических мембран. Там присутствовала слабая электрическая сила, и таким образом возникли клетки, ставшие квинтэссенцией всего живого.
Хотя размер их составлял тысячные доли миллиметра, они вмещали всё, что требуется жизни: обмен веществ, подвижность и коммуникацию. Звучит знакомо. Разве не то же происходит по сей день в каждом доме? Прием пищи для обмена веществ, движение для выполнения разных задач, коммуникация друг с другом или глядение в окно. Ведь и мы здесь, в летнем домике, занимались тем же. Я вдруг усмотрела своеобразную ободряющую параллель между домом и клетками. В точности как этот дом, клетки были «однокомнатными» помещениями с пористыми стенами, и как раз в силу своей негерметичности стенки пропустили внутрь кое-что важное. Сквозь них проникла другая, более простая клетка – судя по всему, бактерия. Но она оказалась хорошей жиличкой, помогала производить энергию, и в результате клетки постепенно смогли расширить свое помещение.
Едва ли нечто подобное произойдет с этим домом, поскольку в мире клеток преображение заняло весьма продолжительное время. Однако пробитая стенка клетки открыла новую главу развития жизни – смогли возникнуть растения.
Но клетки соединялись и другими способами, один из которых по-прежнему можно наблюдать у пористых донных губок – тех, что после смерти становятся губками для мытья. Если пропустить живую губку сквозь сито, получатся крошки, но положите их в воду – и мало-помалу они сами собой соберутся в такую же губку, какую мы недавно измельчили. Даже отрезанные кусочки способны образовать новые живые губки. То есть они определенно обладают собственной самоорганизующейся системой.
Где-то в этой головоломке развилась жизнь. Клетки, оказывается, по природе столь же общественны, как и муравьи. Сквозь свои мембраны они могут обмениваться веществами и коммуницировать с помощью протеинов. Именно эта коммуникация меня и взволновала, ведь она поддерживает мою жизнь. Как и всё живое, я состою из клеток. У них есть язык, записанный в воде, и этот язык разделяют все существа на Земле. Поэтому мы все носим в себе частицу зачатка жизни.
На импровизированной веранде становилось прохладно, и я пошла на кухню и заварила себе чашку чая. Кастрюлька исходила паром, а я размышляла о том, с какой последовательностью вода совершала круговорот между морем и облаками, дождем и льдом. Ведь она повсюду – во всем живом и во всем съестном, даже в сухих хрустящих хлебцах. Если что и можно назвать основой жизни, то действительно воду.
Я забрала чай с собой в писательскую хижину и закрыла дверь, чтобы было теплее. Четыре стены окружали меня, будто маленькая клетка, – а почему бы и нет? Ведь жизнь записана в клетках. Но как описать ее саму? Вряд ли у нее простая история. Рассказчики обычно стараются избегать разветвлений, но в жизни о них-то и идет речь. Клетки коммуницируют во всех направлениях и перемешивают самые разные алфавиты. В одном сто семь знаков для химических элементов, в другом – все клеточные хромосомы, в третьем – четыре основы спирали ДНК с их бесконечными комбинациями. Мне нипочем не уложить подобный диапазон в линейные строчки алфавита.
Но я все-таки хочу понять историю, записанную жизнью. Допустим, началась она за три-четыре миллиарда лет до моего рождения. Дальше следует целый ряд глав, каждая продолжительностью в несколько миллионов лет. Некоторые из них были богаче событиями, чем другие, и я мысленно долистала до кембрия – примерно пятьсот сорок миллионов лет назад.
В ту пору подвижки континентальных плит сделали то место, где я сижу, теплым мелководным морем, украшенным коралловыми рифами. Кораллы – это внешний скелет похожих на цветы крошечных полипов, черпающих окраску и энергию из симбиоза с водорослями. Раз в год в полнолуние они выпускают спермии и яйца, так что скелеты новых полипов увеличивают коралловый риф, а в некоторых местах они образовали величайшие постройки Земли, где нашла приют четвертая часть всех видов, живущих в море.
Не меньшее наследие оставили трилобиты. Они очень походили на мокриц и, хотя выглядели не слишком презентабельно, были, вероятно, первыми существами, увидевшими мир, ведь глаза тогда были новшеством. У трилобитов они состояли из шестиугольных сегментов, в точности как появившиеся впоследствии фасеточные глаза насекомых, а поскольку хрусталики представляли собой кристаллические известковые призмы, они сохранились.
