Шёлковые тени Паутины - [22]
Паук смотрел, как видит Мироздание женщина. ДЕРЕВО. Странный образ… Но отныне он не изменим…
***
На рассвете я проводила в аэропорт Василину с сыновьями. Позже на том же такси увезла к поезду Варю с семьей. Вернувшись на электричке, я взяла Бакса и на весь оставшийся день и ушла в лес. Видеть никого не хотелось. Найдя поваленное дерево, я уселась на него и собиралась провести здесь время до заката. Просто хотелось побыть одной и подумать.
Перед сном я достала из стола Дневник. Разрешив мастиффу завалиться на мою кровать, я, почёсывая его за ушами, читала свои записи. Дополненные дневными заметками, сны представляли собой конспект моей жизни в этом доме.
Что-то тревожило меня в этих записях… Очень похожие события происходили днём и потом находили своё отражение во сне. Я теперь отчётливо видела параллели: паук – мастифф, структурирование памяти – библиотека, серая пустошь – обморок… Всплывали и другие, более мелкие синхронные детали… Что происходит?.. Почему меня не покидает чувство двойственности… или… будто чего-то не хватает… неясная маета…
Да ну, это просто бессонная ночь, много вина и жирного мяса… Это просто я сильно приложилась головой… когда проходила серую пустошь… во сне… ?… До сих пор не притупились острый слух, ясные чистые краски окружающего мира и… предчувствие немного вперед грядущих моментов… Совсем маленьких… Вот сейчас позвонит Инга…
Через минуту завибрировал смартфон.
– Слушай, у тебя есть пара таблеток Цитрамона?
– Да. Сейчас принесу.
Я, не переодеваясь, позвала Бакса и отправилась к сестре. Они с Кириллом сидели у ворот своего дома, любуясь на огромную Луну.
– Не спится?
– Уснешь тут… С Луной последнее время что-то происходит. Раньше она была с рубль величиной, теперь с пять рублей… И яркая какая-то. Необыкновенная.
Я ещё год назад в свой приезд, единственный за семь лет жизни в столице, когда выбрала тот дом, но не смогла связаться с продавцом, показывала сестре и всем знакомым внезапно произошедшие с Луной метаморфозы. Но никто странных изменений не замечал. «Луна как Луна. Обычная» – отвечали мне все, пожимая плечами. Я удивлялась. Тем более, что в Москве ночное светило выглядело как всегда – маленьким, далёким и не лежащим на горизонте, создавая инопланетный пейзаж, как здесь, над Красноярском и его окрестностями. Тогда я подумала, что, может быть, это для меня она необычно выглядит, а они давно видят её в новом качестве и просто привыкли. И вот теперь мои родные ВДРУГ увидели лунные причуды.
Я поёжилась от ночной прохлады. Тонкий шёлк пижамы не спасал от лёгкого ветерка и, касаясь кожи, гнал мурашками в тепло дома.
– Ладно, лечитесь. Я пойду. Простыну ещё…
Я, не торопясь, возвращалась домой и думала – откуда я знала, что позвонит Инга? Так-то два часа ночи, если что… Вернувшись, я снова открыла дневник… С самого начала… Внимательно вчитываясь в свои записи, я протирала глаза. Мне казалось, что строчки плыли и улыбались мне зелёными глазами… Моими глазами… Весело и хитро прищурясь, будто намекая на тайну… или её разгадку… Я тряхнула головой и…
***
– Ульяна…
– Паша…
«Обалдеть! Паша!» Отхлынувшая от лица кровь, опустошив по пути к пяткам кровоток, мгновенно собралась в ногах, сделав их тяжёлыми и ватными. Я шмякнулась на пятую точку. «Невероятно!.. Не может быть!..» Нет. Страха не было. «Нереальная реальность или реальная нереальность? Хотя, какая разница. Я все-таки спятила»
Паук приблизился вплотную. Я уставилась в его чёрные с глубокими синими вспышками глаза. Ещё необычнее, чем запомнилось из сна… или это и есть сон? «Хоть бы сон…»
– Не сон.
«Домой хочу!» Сильно ущипнув себя, и потрогав сочащийся влагой ствол и шёлковую шкурку паука, я поняла, что…
– Значит… не сон.
«Ладно. Не сон. И что теперь? Почему я сюда попала? Как попала? Что мне здесь делать? Как вернуться? А как время… время!» Беспокойство снова одолело меня. «А Сантерия? Это что, правда, моя планета? Я её тут… ну… Ужас!» Одно дело летать во сне, и совсем другое взлететь на самом деле. Одно дело смотреть сон, как поднимаешь со дна моря материки, и другое взять и повторить то же самое наяву. Одно дело иметь недвижимость… или движимость… в виде планеты во сне, а другое… совсем другое… это уже слишком другое дело…
– Я… не могу… Это были… сны. Просто сны.
Я сидела на корне дерева Изначального леса… Они клубились… змеились… торчали… поднимали… Все это уже было. Паша смотрит на меня, ждёт. Чего ждёт? Это всё так ненормально.
– Паша…
– …
– А летать я не умею… И плавать… И всё остальное…
– Хочешь проверить?
Хитрый вопрос. Память услужливо подсунула мне картинки, как меня макал в океан вот этот симпатичный паук. Я испугалась. Паша улыбнулся. «Откуда он знает, что я подумала?.. Чёрт… Откуда я знаю, что он улыбнулся?» Паша улыбнулся ещё шире. Я встала на корне. Посмотрела в сторону просвета. Далеко… «Ух!» Корни опустились. Я, уже шагнув, чуть не потеряла равновесие, когда корни стремительно зарылись в землю. Стараясь не упасть, я… повисла в воздухе. ПОВИСЛА В ВОЗДУХЕ! Паук, как инопланетная тарелка, завис напротив меня. Глядя чёрными, как синие звёзды, глазами, он молча спросил:
Кто чем богат, тот тем и делится. И Ульяна, отправившись на поезде по маршруту Красноярск – Адлер, прочувствовала на себе правдивость этой истины. Всё дело – в яблоках. Присоединяйтесь, на всех хватит!
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.