Шекспир отдыхает - [5]

вдомек ли кому осторожный народ горожан

что скоро гроза и луна в голове неотвязна

жара и природа в бобрах у запруды жива

порой парусами врасплох не расплещутся шторы

влюбиться с разбега покуда не гром из жерла

бояться спотьма и к живому невеститься чтобы

надежда напрасна что день перед устьем багров

как синтаксис песня латинский ручья прихотлива

мы дачники вечно неместные гости бобров

искатели мелкого жемчуга в ленте отлива

покуда не молния с преображенных небес

и жадное в синенький ситец обернуто око

плеснуть из сосуда за прелести летних невест

весь в трещинах воздух и в бурю без них одиноко

«ближе к ночи в уме прогремело…»

ближе к ночи в уме прогремело

и в окне где в огне города

замерцало небесное тело

убеждая что жизнь коротка

семихвостая в перьях комета

неизвестно какого рожна

словно сверить по списку кого-то

да забыла ее ли должна

прохрипит накануне ворона

а когда рассвело навсегда

выезжает на берег кедрона

некто конный с дудой у седла

эта древняя в дырах природа

и немые слова изо рта

извергаются без перевода

тушбехата ве-нехемата

некто конный в крови или мыле

злая музыка сводит уста

но когда плащаницу открыли

изнутри оказалась пуста

капли звезд на невидимой коже

едкий свет под глазами утри

спи бесстрашно нас кажется тоже

развернули и пусто внутри

«с колосников проворны провода…»

с колосников проворны провода

песком и солью тяжела кулиса

она стоит и кто она тогда

она поет о том что нет улисса

что мир как дым и время как вода

в великом море островам просторно

настанут снова солнце и луна

tu sol del tuo tornar perdesti il giorno

она поет но кто тебе она

в чужих краях корабль не прогадает

верстая путь покуда не поймет

что мир как миг в который пропадает

любой из нас о ком она поет

ткань времени до середины спета

узор ковра губителен и прост

она луна одна в руинах света

и солнце днем где не осталось звезд

в соленых брызгах догорает птица

на берегу прощальный ветер пуст

она поет и нам не возвратиться

пока она не затворяет уст

«так облака бледны олени в долгой лежке…»

так облака бледны олени в долгой лежке

так бережен в бору невидимый костер

замешкаться у штор нашептывая кошке

такая жизнь на свете mon enfant ma sœur

блаженство что сентябрь и снова звезды оземь

из нежной пропасти слепые светляки

и то что мы живем превозмогая осень

неведомы нигде и так невелики

сентябрь и серп жнеца когда бы только знали

всегда как вьется свет волнуя и слезя

как точно сложится все что случится с нами

мы жили бы давно уже не жить нельзя

осины у ворот их медленное стадо

из земноводных уз зеленый водолаз

им невдомек пока что умирать не надо

когда стоит любовь как полынья до глаз

звон близкой осени на все края и версты

в зените бронзовом где журавлиный след

и ты что движешь солнце и другие звезды

когда мы смотрим вверх превозмогая свет

«city the skylit castle its thirty suns of september…»

city the skylit castle its thirty suns of september

whose oriflammes flapping recede in the dusty distance

along the temporal axis of the garden enclosure

wherein i daily rest my corporeal burden

myself and other animals observed

how quaintly they creep and skip little dears

their puny lifespans within my sneezing range

i will be their idol who fails them

i feel enough power to fail each and everyone

of them through neglect but deliberately never

and never out of spite for there is love enough for all

their tiny prayers aimed at me miss

the promised eternity is a month short

of the sole end that counts

old gent september with his thirty wayward sons

a book left on the bench

by someone absent minded one could

squint and read the title os lusiadas

i should know what that means but I do not

must have understood it but forgotten

all knowledge alas is loss

* * *

город озаренный небом замок тридцать солнц сентября

убывают с плеском вымпелов в пыльном далеке

скользя по временной оси садовой изгороди

где я что ни день слагаю телесное бремя

я и прочие твари предмет наблюдения

как изящно крадутся и скачут эти малютки

их жизненные сроки в орбите моего чиха

я буду им кумиром который никого не спасет

мне достанет мощи подвести всех и каждого

из них по невниманию но никогда нарочно

никогда по злобе ибо любви вдоволь на всех

маленькие молитвы целятся в меня но мимо

обетованная вечность короче на месяц

с единственной полезной стороны

старик сентябрь и его тридцать беспутных сыновей

оставленная на скамье книга

кем-то рассеянным и даже можно

скосив глаза прочесть название os lusiadas

я знал что это значит но не помню

понимал однажды но забыл

всякое знание короче травы увы

«голый глаз как светильный газ в слюдяной воде…»

голый глаз как светильный газ в слюдяной воде

костяные по стенам жабры и бедный бубен

окажись вполне он и был бы да нет нигде

всем скелетом ввысь так и пел бы весь но не будет

трудный прах и себе никто и другим не друг

полый свет вблизи но отсюда наискось старец

из последних мышц в проницающем ветре рук

существуй вообще бы еще называлось танец

раз пробоины звуков в слоистый ввинчены чад

кто ли женский в ответ полувплавь из ночного чума

воздевая навстречу откуда запястья торчат

кровеносным нутром наперед предчувствие чуда

заюлит в пандан симметрично тому кто был

или не был конечно крестцом наподдаст шалава