Шашечки и звезды - [27]

Официальная часть продолжалась недолго. Как штатским, так и военным нелегко было говорить. Горло сжималось от волнения, охватывающего обычно перед расставанием. После официальных речей началось последнее в Карловке выступление кружка художественной самодеятельности летчиков 11-го истребительного полка. Несмотря на хорошую подготовку — времени для этого было достаточно, — у летчиков некоторые номера программы проходили не совсем гладко. Это было совсем не то, что несколько месяцев назад на памятном первом концерте для тех же самых зрителей. Тогда тоже было волнение, но совсем иного рода.

Бурными аплодисментами зрители встречали каждого исполнителя, подбадривали летчиков. Скибина выступил с новым репертуаром. Кроме стихов Маяковского зрители услышали и произведения других поэтов. Но больше всего понравились стихи, прочитанные им в сопровождении старых солдатских песенок, которые тихо напевала группа из нескольких человек. Глубокий и чистый голос Славека наполнил весь зал и захватил всех присутствовавших. Слушали его как зачарованные. Аплодисментам не было конца.

После концерта начались танцы. Продолжались они до самого утра. Перед рассветом, нежно обнявшись, из клуба стали выходить многочисленные пары. Это летчики в последний раз провожали своих девушек домой. Долго, очень долго продолжались эти прощальные прогулки. Давались пылкие заверения и обещания. Трудными были эти минуты даже для закаленных фронтовиков.

Обычно веселый и задорный Коля Федин вел под руку Настю. Шел он удивительно подавленный и серьезный.

Следом шагал Ваня Зимаков, обнимая свою заплаканную подругу. Пытался что-то ей объяснить шепотом, но в ответ слышал только приглушенное всхлипывание и тяжелые вздохи.

Они вошли в небольшой палисадник, окружавший одноэтажный домик. В темных сенях девушка обвила руками шею Вани и прижалась мокрым от слез лицом к его плечу, а он крепко обнял ее. Она прильнула к нему всем телом, и он, почувствовав ее горячее, учащенное дыхание, губами отыскал ее губы. Целовал заплаканные глаза и мокрые щеки. Время как бы остановило свой бег, а мир перестал существовать.

Звезды уже гасли, когда Славек со своей девушкой покинул зал. Они медленно шли, не говоря ни слова, вслушиваясь в скрип снега под ногами.

— Ты хорошо сегодня читал! Очень хорошо, — сказала вдруг девушка.

— Да? Тебе правда понравилось?

Его подруга кивнула головой и глубоко вздохнула.

— Ты что, Галя? — спросил Славек.

— Не знаешь? — ответила она вопросом.

— Догадываюсь, — вздохнул он.

— Поедешь не сегодня-завтра. А я останусь. Мне тебя так будет не хватать! — Голос девушки дрогнул. — А я не хочу оставаться одна, не хочу волноваться о тебе, письма ждать, понимаешь?

— Понимаю, но ты же знаешь, я должен…

— Знаю, знаю. Что из того, что знаю? Мне от этого разве будет легче?

— Жди окончания войны, — пытался Славек смягчить волнение Галины.

— Кто знает, захочешь ли ты после войны сюда вернуться… Не останешься ли навсегда в Польше? Ведь…

Славек остановился и обнял девушку.

— Обязательно вернусь! А если даже не вернусь, то ты ко мне приедешь, — уверенно сказал он.

— Правда?

— Конечно! — Он неловко чмокнул ее в щеку.

Пошли дальше, замедляя шаг: дом Галины был совсем рядом.

— Зайду к тебе? — несмело предложил Славек.

— Нельзя. Разбудим всех. Может, завтра…

— Ну так до завтра, Галя.

В понедельник с рассвета аэродром огласился рокотом авиационных двигателей. Машины выруливали на старт, набирали скорость и исчезали в небесном просторе. Это покидал Карловку соседний 9-й полк истребительной авиации. Его путь шел через Прилуки на запад.

На следующий день утром на аэродром прибыли новые гости. Жители Карловки и окрестных селений, в большинстве молодежь, пришли проводить летчиков 11-го полка. Аэродром был покрыт толстым слоем снега, а на очищенной вчера взлетной полосе стояли лужи. Легкий ветерок рябил их поверхность. Погода была не из лучших. Взлет звеньями, как предусматривалось по плану, нельзя было производить. По этой причине прощание было коротким. Последние рукопожатия, поцелуи, пожелания — и летчики направились к самолетам.

Взлетали поодиночке. Машины разгонялись по полосе, разбрызгивая колесами лужи, и брызги воды, отбрасываемые назад струей воздуха из-под винтов, создавали облачка тумана, тянувшиеся за самолетами.

Стройные «яки» поочередно взмывали в воздух. Над аэродромом самолеты соединялись в звенья, выстраивались эскадрильями и, покачав на прощание крыльями, уплывали на запад. Заметные сверху фигурки провожающих уменьшались в размерах, пока не стали совсем неузнаваемыми.

Лейтенант Александр Смирнов вышел на круг и выровнял машину. Входя в левый разворот, бросил взгляд назад, пытаясь увидеть летчиков своего звена, которые уже должны были находиться в воздухе. Однако вместо этого заметил совсем другое: группу людей, стоящих на аэродроме и приветственно машущих руками. Смирнов вдруг ощутил на своих губах тепло нежных девичьих губ. В ушах зазвенели прощальные слова любимой.

Вновь взглянул вниз и мысленно одернул себя. Нашел время для воспоминаний! Еще момент — и прозевал бы второй разворот! Накренив самолет, увидел две машины, идущие за ним.