Шакарим - [5]

Вот так, где хитростью, где силой, предки Шакарима осели окончательно в Чингистау. Наверное, казахи племени Найман, внесшие существенный вклад в изгнание джунгар, в том числе и из Чингистау, имели основания претендовать на эти земли. Но в те годы у них было достаточно родовых земель восточнее Чингистау до Тарбагатая и Зайсана.

Заслуга в возвращении Чингистау роду Тобыкты, как видим, принадлежала бию Кенгирбаю (1735–1825). Бий у казахов — судья, наделенный определенными властными полномочиями. И главой рода обычно избирался наиболее авторитетный деятель, чаще всего бий. В этом случае глава рода мог объединять законодательные, судебные и исполнительные функции, что было вполне приемлемо при существовавшем в степи общественном устройстве. Поэтому Кенгирбай, прославившийся как глава рода Тобыкты, остался в родо-семейной памяти потомков под уважительно-обретенным именем Би-ата.

«Племянник Кенгирбая Ыргызбай, — писал Шакарим, — их предок в четвертом колене, был сподвижником хана Абылая. У него было четверо сыновей. <…> Старший сын Оскенбай был избран бием после упомянутого Кенгирбая. Единственным сыном Оскенбая от его старшей жены был наш дед — покойный Кунанбай-кажы. От старшей жены Кунанбая также единственным сыном был мой покойный отец Кудайберды».

Как глава рода прадед Шакарима Оскенбай (1778–1850) много времени находился в народе, организовывал и проводил всевозможные сходы и съезды. Пользовался непререкаемым авторитетом. Часто его приглашали соседние роды, чтобы он на правах независимого судьи разрешал те или иные земельные и имущественные споры. Рассказывают, как-то в отсутствие Оскенбая за разрешением спорного вопроса прибыли сородичи. Их выслушал юный сын Оскенбая Кунанбай и дал вполне разумный совет, рассудив как настоящий бий. Конфликтующим сторонам решение юноши понравилось, они приняли его. С тех пор стали признавать бием и Кунанбая.

Кунанбай (1804–1885), отец великого казахского поэта и мыслителя Абая, дед Шакарима, вероятно, был самой неординарной личностью из его предков. Он пошел в деда Ыргызбая: обладал высоким ростом и необыкновенной силой. С пятнадцати лет участвовал в борцовских схватках, побеждая, как и дед, лучших борцов. В роду Тобыкты известна история о том, как в восемнадцать лет Кунанбай задумал состязаться с именитым силачом Сенгирбаем. И предложил старшему по возрасту: «Не будем разглашать, кто из нас выиграл, а кто проиграл. Независимо от результата, я готов отдать вам призовые, потому что хочу бороться». Они встретились и провели схватку. Призового коня и чапан забрал Сенгирбай. Кунанбай до конца жизни никому не говорил, кто победил. На все вопросы отвечал: «Если Сенгирбай умер, разве я должен из-за этого нарушить свое слово?»

У него было четыре жены: старшая (байбише) — Кунке (бабушка Шакарима), затем — мать Абая Улжан (кроме Абая у нее было еще трое сыновей и дочь), Айгыз и Нурганым.

О Кунанбае в современном нам обществе бытует однозначное представление, которое сложилось по роману-эпопее «Путь Абая» Мухтара Ауэзова (1897–1961). Однако в реальности он вовсе не был таким несправедливым и грозным, а порой злобным человеком, всячески притеснявшим бедных родственников, каковым изображен в художественном произведении. Например, М. Ауэзов дает такую характеристику:

«Кунанбай — единственный сын своей матери Зере, старшей жены его отца. Большая юрта рода осталась за ним; он владеет огромными богатствами, пользуется неограниченной властью. Он старше своих родных и по возрасту. И потому ни один из потомков его деда Ыргызбая не смеет поднять против него голос, во всех двадцати аулах никто не решается даже высказать ему свое недовольство. И если Кунанбаю нужна поддержка, никто не щадит себя; его покоряющая сила, его властный голос и неудержимая воля заставляют всех следовать за ним. Предстоял ли захват чужих земель или подавление непокорных родов — каждый из старейшин понимал Кунанбая по одному едва заметному движению век».

Или вот еще одно красочное описание:

«Набожное смирение, которое всем своим видом выказывал Кунанбай с утра, как рукой сняло. От него пахнуло давней яростью и враждой. Бледный до синевы, нахмуренный и грозный, он, казалось, явился из мира когтистых хищников, готовых к прыжку, чтобы растерзать добычу».

И таким свирепым и кровожадным Кунанбай предстает на всем протяжении романа. Понять, как такой человек мог вполне успешно управлять большим родом Тобыкты, из романа невозможно. Писатель создал символический, несколько окарикатуренный образ алчного и злого степного феодала, далекого от забот о народе. Эту благородную функцию автор всецело доверил Абаю, который, как известно, «разорвал» со своей средой и стал защитником обездоленных масс.

Однако есть сведения, указывающие, что художественный портрет, выписанный в романе, мягко говоря, не совсем точен. Существуют воспоминания современника Кунанбая, поляка Адольфа Янушкевича. Они были изданы в Парижев 1861 году в виде книги «Жизнь Адольфа Янушкевича и его письма из киргизских степей» (на русском языке книга вышла почти через сто лет под названием «Дневники и письма из путешествия по казахским степям» в переводе Ф. Стекловой).