Шах-наме - [13]

Опоры под гнездом — эбен, сандал.

Но как добраться Саму до вершины?

Здесь даже след не сыщется звериный!

Поняв, что нет ему пути наверх,

Взмолился он и в прах лицо поверг:

«Ты, что возвысился над вышиною,

Над звездами, над солнцем и луною,—

Подай мне руку, будь поводырем,

Чтоб мог я, грешный, совершить подъем».

А юноше сказал Симург в то время:

«О ты, кого взрастило птичье племя!

Я был твоей кормилицей в гнезде,

Как нянька, за тобой летал везде,

Прозвал тебя Дастаном: жертва бедствий,

Ты был отцом обманут в раннем детстве.[10]

Отец твой Сам, что в мире всех сильней,

Великий богатырь и князь князей,

Теперь пришел сюда, он ищет сына,

И честь твоя пришла с ним воедино.

Тебе помочь я должен, как птенцу,

Чтоб невредимым отнести к отцу.

А ты мое перо возьми с собою,

Парить я буду над твоей судьбою.

Накликнет недруг на тебя беду

Иль зло и благо вступят во вражду,

В огонь ты брось мое перо тотчас же,—

Увидишь от меня добро тотчас же.

Ведь я тебя вскормил в гнезде своем,

Ты был с птенцами под моим крылом».

И с ним в душе своей Симург простился,

И поднял вверх, и плавно опустился,—

Отцу спешил он юношу вернуть.

У сына были волосы по грудь,

Он был могуч, как слон, весна — ланиты…

И разрыдался воин знаменитый,

Склонился пред Симургом до земли,

Уста его хвалу произнесли.

Любовным взором Сам окинул сына:

Венца достоин, трона властелина!

Уста — рубины, очи — как смола,

Белы ресницы, голова бела!

И сердце Сама стало садом рая,

Сказал воитель, сына восхваляя:

«Мой сын, смягчи ты сердце и согрей,

Прости меня, приди ко мней скорей.

Я — раб ничтожный бога всеблагого,

Но раз тебя, мой сын, обрел я снова,

То клятву я даю перед творцом,

Что нежным буду я тебе отцом.

Ты скажешь мне желание любое,—

Исполню я и доброе и злое».

Он юношу, как витязя, одел,

Скалистых гор покинул он предел.

Спустившись в дол, потребовал для сына

Коня и одеянье властелина.

Дастаном прозван был приемыш скал,

Но сына Залем богатырь назвал.

Тут перед Самом, радостны впервые,

Старейшины предстали войсковые.

Погнали барабанщики слонов,

Взметнулась пыль до самых облаков.

Звон золотых звонков и голос трубный,

Индийские им подпевают бубны…

С веселым кличем двинулся отряд,

Ликуя, воины пришли назад,

Вступили в город, позабыв печали,

Одним богатырем богаче стали.

Сам и Заль приходят к царю Манучихру

Услышал царь, что сына Сам вернул,

Что прибыл он торжественно в Забул.

Та весть была царю царей приятна,

И бога помянул он многократно.

Ноузару, сыну, отдал он приказ —

Навстречу Саму поспешить тотчас,

Как властелина встретить и восславить,

Его с великой радостью поздравить

И, расспросив, сказать богатырю,

Чтоб сразу же явился он к царю.

Ноузар подъехал к Саму в миг отрадный,

Был рядом витязь, юный и нарядный.

Могучий Сам с гнедого соскочил,

В объятия Ноузара заключил,

Спросил он о царе, чей облик светел,

О витязях, — Ноузар на все ответил.

Посланье выслушав царя владык,

Устами славный Сам к земле приник,

И ко двору направился воитель

Поспешно, как велел ему властитель.

В своем венце державном на престол

Владыка мира с радостью взошел.

По обе стороны царя воссели

Каран и Сам, в глазах у них — веселье.

Был юный Заль, блиставший красотой,

Убранством, палицею золотой,

Царю представлен, царственному дому,—

Царь подивился юноше седому.

Властитель попытать велел жрецам,

Мобедам, звездочетам, мудрецам,—

Что Залю предназначено судьбою?

Вождем рожден ли? Под какой звездою?

Чем будет он, когда войдет в года?

Какие речи поведет тогда?

Недолго длились мудрецов расчеты,

Увидели по звездам звездочеты,

Что слава храбреца — его удел,

Он горд, и трезв умом, и сердцем смел.

Найдя отраду в этом приговоре,

Был счастлив царь, и Сам забыл о горе.

Владыка мира приготовил дар —

Такой, что восхитились млад и стар:

Коней арабских, убранных богато.

Индийские мечи в ножнах из злата,

Несметное количество ковров,

Динаров, злата, яхонтов, мехов,

Румийских слуг в парче родного края:

Узоры — жемчуга, ткань — золотая,

Подносы, чаши, полные красы,

В сверканье хризолита, бирюзы,

С шафраном, мускусом и камфарою,—

Рабы вручили юному герою.

При том — и щит, и палицу, и лук,

И много стрел, и копий, и кольчуг.

Трон в бирюзе, печать — огонь рубина,

Златой венец и пояс властелина.

Тут Манучихр условье написал,

Подобно раю, полное похвал:

Кабул, Забул, и Май, и землю Хинда,

От моря Чина и до моря Синда

Все области, — гласил его указ,—

Он Саму отдает в счастливый час.

Тогда воскликнул Сам: «О справедливый,

О судия правдивый, прозорливый!

Смотри, во всей вселенной ни один

С тобою не сравнится властелин

В любви и правде, по уму и нраву!

Земле ты дал покой, а веку — славу.

К богатствам равнодушен ты земным,—

Будь вечен вместе с именем твоим!»

С царем простился витязь крепкостанный,

К слонам приторочили барабаны,

И город весь глядел на караван,

Который путь держал в Забулистан.

О витязе пришло в Систан известье,

Обрадовались люди этой чести,

Украсили Систан, как райский сад,

Казалось, камни золотом блестят!

Пришел на землю праздник благодатный,

Узнали радость и простой и знатный.

Со всей земли к дворцу богатыря

Властители стремились, говоря:

«Да принесет отраду сердцу Сама

Путь юноши, ступающего прямо!»

К Дастану шли, хваля богатыря,

Каменья драгоценные даря.

Затем отец, как должно властелину,