«Таджики — это народ, чья интеллигенция породила великого поэта Фирдоуси, и недаром они, таджики, ведут от него свои культурные традиции».
И. В. Сталин
Предлагаемый в русском переводе эпизод из истории старого Ирана, заключающийся во всемирно-известной эпопее величайшего таджикского поэта Абулькасима Фирдоуси (ум. в 1025 г.), как увидим ниже, имеет известное касательство к истории таджикского народа. Давая характеристику нравов феодальной знати Ирана во главе с шахами из династии Сасанидов, Фирдоуси в то же время останавливается и на тяжелом положении народных масс. Мы не знаем, как излагалась вся эта история в не дошедшей до нас пехлевийской книге Хватай-намак (Худой-нома), истории царей, послужившей материалом для великой эпопеи Фирдоуси, но старейший исторический источник, Табари (IX–X в.в. н. э.), не расходится с Фирдоуси в изложении основных моментов этой истории.
Упоминаемый в этом переводе шах Ирана Ормузд есть Сасанид Хормизд IV (579–590), державшийся весьма высокомерно по отношению к персидской знати и к духовенству. Хормизд в войсках заботился о простых солдатах, а всадников-аристократов содержал плохо. Он терпимо относился к людям иной веры.
Когда жрецы (мобеды) обратились к нему с просьбой ограничить права покровительствуемых им христиан, Хормизд ответил, что государство не будет прочным, если подданные христиане и представители других негосподствующих религий будут озлоблены: царский престол держится не только на двух передних опорах, но и на двух задних. «Вместо того, — сказал он, — чтобы нападать на христиан и других иноверцев, старайтесь затмить их своими хорошими поступками, пусть таким путём они поймут превосходство вашей религии».[1]
Естественно, что такой государь был ненавидим и всемогущим жреческим сословием, и всей феодальной знатью. И когда внешние враги, византийцы, тюрки и арабы, ополчились против Хормизда, он не нашел опоры в жречестве и знати. Фирдоуси заставляет Хормизда раскаиваться в том,
Что им убиты мудрые мобеды:
Не стало их — и не видать победы.
И продолжая, поэт поясняет, как правил Ираном Хормизд:
Давно в стране он правил без писцов,
Советчиков и добрых мудрецов.
Вызванный Хормиздом правитель Рея, Бахрам Чубина, будучи назначен им главнокомандующим для отражения внешних врагов, успешно побеждает их, но духовенство и знать стремятся посеять подозрение в сердце ненавистного им Хормизда, внушая ему о замыслах победоносного полководца самому занять престол Ирана. И Хормизд в грубой форме приказывает Бахраму сложить должность главнокомандующего.[2] Бахрам поднимает восстание против шаха в пользу его сына Хосрова Парвиза, которого поддерживает знать. Отец узнает о заговоре и отдаст приказ — уничтожить сына. Последний, узнав об этом, спасается бегством в Азербайджан. К нему переходят вассалы Хормизда из разных областей и Хосров поднимает восстание против отца. Хормизд высылает против него войско, но его полководец падает жертвой измены и войско присоединяется к войскам Бахрама Чубина. В столице поднялась смута.
Рабы, мечтая воевать со знатью,
Вдруг перешли от похвалы к проклятью.
Из тюрем вышли все заключенные и вместе со всеми недовольными шахом подняли восстание. Представители знати проникли во дворец, схватили Хормизда и ослепили его. Затем послали приглашение Хосрову занять престол отца. Хосров спешно прибывает в столицу.
Он ничего не предпринимает против тех, кто искалечил его отца; напротив, он всячески благоволит к ним.
И когда Бахрам выступил против Хосрова (под внешним предлогом мести за ослепленного Хормизда) и разбитый им Хосров бежал в Византию, в это время знать, не желая опять видеть на престоле Хормизда, убивает его. Бахрам становится шахом Ирана. Тем временем Хосров униженно выпрашивает себе военную помощь у византийского императора (Маврикия, 582–602). Тот выдает за него свою дочь и посылает с ним в Иран свои войска.
Разбитый Бахрам Чубина бежит в Среднюю Азию к тюркскому хакану. Уговорив его выступать против Хосрова, Бахрам в этом походе гибнет от предательства представителей персидской знати, еще не так давно пресмыкавшейся перед Бахрамом, когда он был шахом.
Такова эта история в передаче Фирдоуси; вся она полна отвратительного лицемерия, лжи и мерзостей, которые отличали персидскую знать и духовенство. И в то же время характерным для нее являлся тот фанатизм, от которого погиб Бахрам Чубина, незадолго перед тем сидевший на троне сасанидов. Знать (да и прочие слои населения), как бы враждебно не смотрела на личности отдельных своих шахов — Сасанидов, могла признать право ношения царского венца только за сасанидом потомком Ардашира; только с его домом, по ее представлению была связана «царская благодать» (фаррахи-кайаник).[3] Преемником Хормизда теперь стал Хосров, вошедший в историю с прозванием парвиз (победоносный), отличавшийся необычайно красивой внешностью и в качестве обожателя красавицы-армянки Ширин, ставший героем многочисленных восточных повестей и поэм (нередко разрабатывавшихся первоклассными поэтами) с названиями «Хосров и Ширин» или «Фархад и Ширин».
