Шаг в сторону - [13]

Туристы разъезжались. Начинало темнеть. Осталось воскресенье и неприятная неуверенность, что в это воскресенье должно что-то произойти, если вообще здесь что-то могло произойти. За Жачеком и Кунцем я опять мог следить, но слежка за туристами могла привлечь внимание к моей особе. Если часы где-то спрятаны, то скорее всего там, куда заходят экскурсанты. Одинокий посетитель, шныряющий по помещениям, в которые нельзя входить, вызвал бы подозрение. Но совсем нeтрудно немного отстать, взять что нужно и присоединиться к остальным как ни в чем не бывало. Я решил утром, до прибытия туристов, просмотреть по мере возможности все подходящие места. Тот, кто будет прятать контрабанду, скорей всего сделает это ночью, но было бы глупо всю ночь следить за каждым обитателем замка.

Сразу после завтрака я начал обыск комнаты, в которой спал. Здесь я мог все осмотреть довольно подробно, мне никто не мешал. Но все ящики были пусты, шкафчик закрыт, а к мебели никто не мог приблизиться, потому что пространство для посетителей было ограничено шпурами. В галерею никого не пускали, в полупустой охотничьей комнате я тоже ничего не нашел. Комнату с доспехами решил осмотреть последней, потому что мне не хотелось звенеть латами. Вряд ли контрабанду прятали в доступной части подвала. Правда, это было бы идеальное место, но для часов там слишком сыро. А потом туда ходили с фонарями, так что если бы кто-нибудь и задержался, тут же нашлась бы добрая душа, которая не преминула бы заметить: «Там еще один человек остался!»

Оставались комнаты внизу — комната для стражи и бывшая канцелярия. Я заглядывал под шкафы, за двери, за окна, лазил повсюду, где только можно было хоть что-нибудь спрятать. Я уже думал, что ничего не найду, и смирился с этой мыслью, потому что вся моя затея была вообще сомнительной.

Но мне случайно повезло. В караульном помещении, около дверей, под стойкой для ружей, что-то лежало.

Это была сумка из твердой черной кожи величиной с небольшую папку. Такие сумки раньше носили инкассаторы. Сумка свободно открывалась — от таких старых сумок редко сохраняются ключи. Я открыл ее.

Часы! Они лежали в ней, как яички в гнездышке. Без ремешков, завернутые отдельно в тонкую бумагу, чтобы не поцарапались друг о друга. Не знаю, сколько их было, но было много. Вот что называется счастье.

Я закрыл сумку и сунул ее обратно. Теперь только оставалось проследить, кто за ней придет. Таким образом, отпал караул около пива, билетов и открыток. Достаточно было следить за посетителями. Сумка уж не настолько маленькая, чтобы ее сунули в карман. Ну, а если кто-то сунет ее в папку или под пальто, я должен это заметить. Ну, а если и не замечу, то после ухода каждой группы туристов смогу проверить, на месте ли сумка. Далеко ее не унесли бы.

Правда, это не самый удачный вариант, потому что важно выследить не только того, кто унесет сумку, но и того, кто ее туда положил. Потом нужно установить их связи с контрабандистами и перекупщиками. Судя по всему, Ципрбург был центральным звеном этой цепи, местом, где эти часы хранились. Отсюда их уносил один или несколько связных.

Жаль, я не знал, когда сюда положили эту сумку. Что, если уже позавчера? Тогда можно было бы предположить, что ее положил доктор Вегрихт, пока мы с Кунцем осматривали подвалы. К тому же Вегрихт хорошо знает, в какие дни Жачкова убирает. Конечно, сумку мог положить и совершенно посторонний человек. Но одно ясно, что сумка лежит здесь недавно, потому что пыли на ней не было.

Дальше. Совершенно непонятно, какую роль во всем этом играл человек, которого вытащили из реки, хотя так далеко я еще не заглядывал. Он мог быть одним из перекупщиков или одним из контрабандистов. Может быть, что его «убрали» соучастники, потому что у него не было с собой ни денег, ни документов. Но, с другой стороны, почему они не вынули у него из карманов часы, которые в данном случае должны были навести на след преступника?

На размышления о том, как и кто попал в реку, времени хватило. Но вот прибыли первые туристы. Групповая экскурсия.

Я сел на свою тумбу во дворе и следил за каждым. Делал я это скорее от усердия, потому что соучастником мог быть любой из них. И старик в зеленых очках, и толстая дама с сумкой, и влюбленная парочка. По внешности человека ни о чем судить нельзя. Теперь уже преступники не облачаются в черные плащи и не бросают исподлобья грозных взглядов. Когда я перешел на эту работу, старик Жирардо сразу сказал мне:

— Так слушайте, молодой человек, — тогда он еще говорил мне «вы», — если вам что-нибудь неясно, так спросите. А спрашивайте как можно чаще, потому что вы еще ничего не знаете. Но одно запомните с самого начала: если увидите мерзавца с усиками, с перекошенным лицом, так не обращайте на него внимания, потому что это наверняка продавец из магазина готового платья и самое страшное преступление, на которое он отважится, это шельмовать в карты.

Когда началась экскурсия, я остановился на лестнице у входа в подвал, около дверей помещения для стражи и начал старательно измерять косяк. Но никто не вышел, никто не вынес сумку. Прошло семь экскурсий, я заплесневел от сырости. После ухода каждой группы я смотрел, на месте ли сумка. Никто ее не трогал. Когда ушла последняя группа туристов, я с отчаяния решил убедиться, есть ли в ней что-нибудь.