Шаг навстречу - [24]

— Я уважал Мору сильнее, чем могу это выразить словами, и очень любил ее. Мало о ком из моих клиентов я могу сказать так. Я глубоко сожалею о ее смерти.

— Благодарю вас, Брэндон. Думаю, что могу сказать от имени всех, что мы очень обязаны вам за услуги, которые вы ей оказывали все эти годы. — Тед посмотрел на жену и сына, ласково улыбнулся Бриджет. Впервые Бриджет поняла секрет его успеха. Он говорил так, что каждый поворачивался к нему, ожидая указаний. — Мы знаем, что она высоко ценила ваши советы, и мы также ценим то личное внимание, которое вы оказывали ее делам. Это очень много значило для нее.

— Да-да. — Брэндон отмахнулся от комплиментов, чувствуя себя неловко даже от того, что Тед заговорил о советах и услугах, которые он предоставлял Море Килберн. Он считал, что не слишком преуспел в этом. — Конечно, я благодарен вам. Но, думаю, пора заняться документом. Это будет не слишком долго. Скорее слишком прямо.

— Это совсем в мамином духе, — заметила Кэти, обернувшись к Бриджет. — Она никогда не забивала себе и другим голову ерундой, правда?

Бриджет кивнула.

— Никогда. Но она была очень самостоятельной. Ей всегда нравилось поступать так, как она хотела.

Брэндон кашлянул, призывая их к молчанию.

— Простите, Брэндон, — сказала Кэти, хотя всем своим поведением она показывала, что у нее есть полное право на воспоминания.

— Ничего. Я только хотел сказать, что лучше вам услышать это сейчас — чтобы вы могли покончить с этим сегодня, — поспешно добавил он.

— Конечно, извините, — сказала Кэти, подумав, что у него есть и еще дела по наследованию имущества. — Я не подумала. Продолжайте, Брэндон.

Он прокашлялся и начал читать.

— «Я, Мора Элизабет Килберн, проживающая в Сан-Франциско, Калифорния, настоящим объявляю мою последнюю волю.

Я оставалась по смерти моего мужа Шона Килберна вдовой в течение тридцати лет. Я объявляю своими наследниками мою дочь Кэтрин Килберн Хадсон, моего внука Ричарда Хадсона, моего зятя Теодора Хадсона, мою сиделку и компаньонку в течение многих лет Бриджет Девлин из Килмартина, Ирландия, и мою кухарку и домоправительницу миссис Роз Рейли.

Заверяю, что мое состояние принадлежит исключительно мне. Я распоряжаюсь им как сама считаю нужным.

По моей смерти мое состояние должно быть разделено следующим образом:

Миссис Рейли, за долгие годы прекрасной службы я оставляю пятьдесят тысяч долларов и надеюсь, что она сумеет поместить их достаточно выгодно, чтобы жить на дивиденды и не связываться больше со сварливыми старушонками вроде меня…»

Кэти и Бриджет рассмеялись, а Тед возвел глаза к небу. Ричард откинулся в кресле, закрыв глаза, — он будто слышал сейчас голос своей бабушки, диктующий завещание. Брэндон продолжал:

«Моему зятю я завещаю три тома законодательных текстов, опубликованных в Англии в начале восемнадцатого века, которые он всегда жаждал заполучить в свою коллекцию.

Внуку своему, моему дорогому умному мальчику, сделавшему меня не только гордой, но и счастливой, я оставляю триста тысяч долларов. Эта сумма должна быть использована на то, чтобы он мог открыть юридическую контору или купить уже существующую. Каково бы ни было решение, я знаю, что Ричард благодаря своему таланту достигнет большого успеха. Надеюсь, он всегда будет помнить, что деньги зарабатывают упорным трудом. Если же они достаются легко, то можно забыть, что большинство людей с трудом добывают то, что ему досталось так просто».

Бриджет почувствовала, как Ричард пошевелился в кресле. Украдкой посмотрев на него, она увидела, что выражение его лица не изменилось, разве что взгляд. В глазах его была тень обиды на то, что бабушка так мало уделила ему от своего огромного состояния. Но Бриджет знала, что вскоре он получит больше. В конце концов, была еще Кэти, а разве Ричард не был ее наследником?

«Своей дочери, самому дорогому для меня человеку, Кэтрин Килберн Хадсон, я оставляю все, что мне дорого. Моя Кэтрин, я горжусь тобой так, как никем больше. Я горжусь тем, что у тебя и твоего мужа все идет так хорошо. У тебя нет недостатка ни в чем, даже в том, что дороже всего в мире — в любви. Тебя любит муж, который жизнь положил бы за тебя, обожает сын, уважают друзья. Итак, я оставляю тебе дом, чтобы ты поступила с ним так, как тебе заблагорассудится, и все те дорогие сердцу вещицы, которые мы с твоим отцом приобрели за эти годы. Ты вольна оставить их себе или избавиться от них, если пожелаешь. Прошу только, чтобы ты сохранила китайский фарфор для себя или подарила его Ричарду на свадьбу. Я знаю, что мой любимый дом в твоих руках останется в целости и сохранности и что этими вещами ты сумеешь распорядиться. Они так много значили в моей жизни, но никогда не больше, чем ты».

— Брэндон, я думаю, мы можем опустить эти подробности. Не могли бы вы разъяснить нам суть завещания? — Тед становился нетерпеливым — он ожидал другого от завещания Моры. Он пожал руку Кэти. Бриджет взглянула на Ричарда — тот смотрел прямо перед собой.

— Через минуту мы закончим, — ни на кого не глядя, сообщил Брэндон.

«Это все, что я завещаю моей семье. Я понимаю, что вы можете усомниться в моем завещании. Вы можете решить, что я не слишком умно поступила. Но, в конце концов, когда вы поразмыслите, то поймете, что я поступила так именно потому, что любила и уважала вас. Кэти и Ричард никогда не захотят ничего, и, зная это, я делаю мое последнее распоряжение.