Северные рассказы - [10]
Вот и сейчас, выйдя за черту поселка и шагая по хрустящему гравию косы, я с порывом южного ветра уловил этот почти забытый, чудесный аромат свежескошенного сена. Невольно закружилась голова от минутной тоски по «Большой Земле»… Порыв ветра стих, и с ним пропало очарование. Снова характерный запах моря и холодное дыхание дрейфующего у берега полярного пака.
День клонится к вечеру… Оранжевый шар солнца повис над самой землей и стал как бы погружаться в нее. Тундра покрылась кисеей дымки, пронизанной розовыми лучами. Оранжевые и фиолетовые блики легли на причудливые очертания торосов. Все море, куда только хватает глаз, ожило в теплых тонах солнечного заката в феерической картине арктического вечера. Оранжевый шар покатился по берегу, на несколько мгновенно скрылся за мысом Инчоун, озарив его четкий абрис пламенеющим ореолом. Показавшись снова, солнечный шар неуловимо медленно проплыл над морским горизонтом и начал опять подниматься вверх. Заря вечерняя на несколько минут встретилась с утренней.
Очарованный и восхищенный этой картиной, я стоял на берегу. К моим ногам с легким шипением набегали по песку змейки пены чуть заметного и погашенного льдами морского прибоя.
Рано утром меня разбудили. Быстро одевшись, Я вышел из дому. Поселок еще спал. Яркое солнце освещало гладкое, как зеркало, море. За ночь под действием слабого юго-западного ветра льды отошли далеко к горизонту, и их кромка виднелась едва заметной серебристой ниточкой. Погода благоприятствовала плаванию.
На берегу около кожаной байдары мои спутники уже готовили немудрое снаряжение и припасы. Наскоро позавтракав в столовой, где был поваром чукча Кокот, известный по плаваниям Амундсена, я собрал свой мешок и отправился к берегу.
Вскоре постройки Уэлена остались позади, и легонькая лодочка, бесшумно скользя по спокойной глади моря, подошла к темной громаде Дежневской возвышенности.
Седые скалы, покрытые Мхом и лишайником, шиферные осыпи с пучками пробивающейся травы и бесчисленные стаи птиц, гнездящихся высоко на каменных уступах отвесных обрывов, своей дикостью и величием придавали этому мысу вид истинного «края земли». Выстрел из винтовки разбудил многоголосое эхо и произвел целую бурю в птичьем царстве. Глупыши, моевки, крачки, топорики и кайры — все смешалось в шумной воздушной карусели. У самого подножия скал в топазовой воде показалось несколько круглых характерных голов, зажелтели клыки. Стараясь не встречаться с моржами, мы взяли немного дальше от берега и налегли на весла.
Вскоре байдарка вышла из-под тени горы, осветилась солнцем и плавно закачалась на пологих валах океанской зыби. Мы приближались к северной части мыса Дежнева, где скалы образуют нечто вроде арки из гранитных, выветреных обломков, каким-то чудом держащихся один на другом. Поддаваясь искушению пройти этой аркой, я направляю байдарку опять к берегу и с чувством глубокого восторга любуюсь этим феноменом природы.
Стайка топориков, просвистев крыльями, ринулась со скал, пронеслась мимо нашей байдарки и хлопотливо расселась на зеркальной поверхности пролива. Обходя редкие, источенные волной льдины, мы подходим к северо-восточной оконечности Азии, к причудливым нагромождениям скал и осыпей мыса Дежнева. Вот он высится, неприступный и суровый, величаво накинув на свод скалистой вершины пелену тумана. Прибрежные скалы и торчащие из воды каменные обрывы опоясаны пенистым ожерельем океанской волны. Не верится, что это тот самый «Необходимый Нос» и тот самый «Анианский пролив», которые в течение нескольких веков волновали человечество и являлись загадкой географических карт; что это те самые скалы и камни, о которые в 1648 году бился один из кочей Семена Дежнева и где «чукочьи люди на драке ранили» одного из товарищей Дежнева.
Двое прямых потомков этих «чукочь» сейчас сидят в байдарке и внимательно слушают мой рассказ о походе якутских казаков.
Внимание слушателей, очарование сверкающего в лазурной дали дня, таинственность и суровая задумчивость Я утесов исторического мыса располагают к непринужденной беседе. Вспоминая прочитанное, я рассказываю о том, как русскими землепроходцами завоевывалась и в то же время изучалась Восточная Сибирь, как собирали «соболиный ясак» и вывозили «рыбий зуб» для далекого царя. Рассказываю о походе, совершенном казаками из Колымы в Анадырь тем же проливом, о воды которого сейчас отталкиваются весла нашего суденышка. Но для моих слушателей, истинных детей Студеного моря, отважных охотников и мореплавателей, открытие Дежнева вовсе не кажется чем-то героическим. Для них этот пролив и эти скалы существовали всегда, а плавание вдоль берега и даже через пролив к берегам Америки было почти повседневным делом. Я рассказывал о жизни и быте отважных чукчей в те далекие времена, когда русские только начали появляться в этих местах.
Поднялся легкий ветерок, и наша байдарка начала дрейфовать к скалам. Резче стали слышны крики бесчисленных пернатых, гнездящихся на отвесных уступах мыса. С неприятным характерным криком над нами пролетел неуклюжий баклан и скрылся на коричневом фоне каменистых осыпей.
