Сети города. Люди. Технологии. Власти - [78]
Из интервью мы знаем следующую историю. После того как дом информантки Анны был сдан (но ключи еще не передали владельцам), с него сняли охрану. Начались акты вандализма в новых квартирах. Некоторые собственники стали регулярно приезжать и проверять ситуацию. Но часть владельцев проживали в других городах и не могли делать то же самое. Иногородние через группу попросили петербуржцев проверить и их квартиры тоже. Анна с мужем ходила по чужим квартирам и отправляла в личных сообщениях отчеты об их состоянии другим собственникам. После заселения с ней на улице начали здороваться незнакомцы. Для них она была важным публичным персонажем: они знали ее в связи с этой историей взаимопомощи.
Итак, цифровые медиа не только не разрушают, но помогают устанавливать связи в «стеснительных» в плане общения новостройках (communication-shy)[516]. Поскольку интернет приобретает повседневный характер[517], а онлайн- и офлайн-практики переплетаются, становятся неотделимы друг от друга[518], тротуарная жизнь нового района тоже меняет свою форму существования. «Тротуар» в «Северной долине» – понимаемый как событийное пространство разнообразия, взаимодействий и взаимных наблюдений – не существует как заранее заданная физическая единица. Он создается и поддерживается в онлайн- и офлайн-практиках жителей, которые разворачиваются в тех или иных физических локациях и вокруг них. Среди прочих – это практики, связанные с обеспечением порядка и поддержанием публичной жизни. Рассмотрим их подробнее.
Джейн Джекобс, наблюдающая со второго этажа своего дома в Гринвич-Виллидж за конфликтом между девочкой и мужчиной, пытающимся увести ее с улицы, детально показывает, как актуализируется сложная, почти не воспринимаемая сознательно сеть контроля и слежения, сотканная самим населением[519]. Вышедшие на улицу владельцы магазинов и высунувшиеся из окон соседские головы предупредили мужчину о том, что на этой улице он находится под наблюдением. А значит, у него не было шансов сделать что-то предосудительное и остаться незамеченным.
Через подобные тонкие этнографические наблюдения Джекобс поднимает очень важный вопрос уличной безопасности, интересовавший социологов еще с момента зарождения Чикагской школы. Тогда, развивая теорию социальной дезорганизации, исследователи стремились определить формы социогеографического распределения девиантного поведения людей и изучали с этой целью, как различные характеристики социальной среды проживания оказывают влияние на уровень преступности в том или ином соседстве[520]. В истории, рассказанной Джекобс, с одной стороны, сама материальная конфигурация улицы помогала предотвращать происшествия: ее характеризовали «четкое разграничение между публичным и частным пространствами», а также здания, обращенные окнами к улице, полной событий, за которыми интересно наблюдать. С другой стороны, сложившиеся связи между жителями Гринвич-Виллидж также сыграли свою роль. Согласно исследованиям, наличие сильных социальных связей между соседями способствует более успешному решению социальных проблем на городских территориях[521], в частности – обеспечению безопасности. Р. Сэмпсон предложил понятие «коллективной эффективности» (collective efficacy) для того, чтобы объяснять, как разнится уровень преступности в соседствах со схожими структурными социодемографическими условиями[522]. Это понятие отражает уровень сплоченности и доверия между жителями, общности понимания того, что такое беспорядок и как следует с ним поступать[523], а также готовности участвовать в жизни соседства для достижения общего блага[524], подавления отклоняющегося поведения и поддержания социального порядка[525]. Исследования показывают, что высокий уровень коллективной эффективности связан с низким уровнем преступности, а также с низким уровнем воспринимаемого беспорядка и страха виктимизации[526].
Можно предположить, что если бы Джекобс измерила уровень коллективной эффективности у жителей Гринвич-Виллидж, он оказался бы высоким, чего на первый взгляд не скажешь о жителях петербургских новостроек. Высотные дома, по выражению исследовательницы, «высасывают» жизнь с улиц, лишая ее глаз и тротуарной жизни. Следуя этой логике, один из критиков российских новостроек спрашивает: «Вы можете представить, что в Кудрово или на Парнасе [то есть в „Северной долине“] кто-то пожалуется, что в их двор или подъезд зашел кто-то чужой?»[527] – предполагая, что ответ на этот вопрос очевиден. Действительно, о каких плотных соседских связях можно говорить применительно к жителям двадцатидевятиэтажных домов, на каждой лестничной площадке которых размещается до двадцати квартир, а с верхних этажей едва можно рассмотреть людей внизу? Жители плохо знают своих соседей: в «Северной долине» большинство из них знакомы лишь с максимум пятью из них в подъезде, 42 % и вовсе не общаются с соседями по этажу[528].
А теперь обратимся к происходящему в «Северной долине». Как мы знаем из постов в социальной сети, в одном из высотных домов кто-то вывесил на лоджии красное полотенце. Это событие могло так и остаться незаметным повседневным моментом, если бы житель дома напротив не опубликовал в группах «ВКонтакте» обращение к соседям с вопросом о том, что означает красная материя в окне: «Подскажите, на [адрес дома], на верхних этажах постоянно вывешивают красную простынь, что это значит? Там что, кто-то ветрянкой болеет?»
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
Информационные материалы, предназначенные для делегатов XXV городской партийной конференции г. Новосибирска, проходившей в декабре 1975 г. Содержат фотографии и статистические данные, показывающие результаты развития города с 1917 по 70-е гг. XX века.
«Описание Московии» Александра Гваньини является законченным произведением, в котором удачно сочетаются географические и этнографические сведения, очерки военного дела, торговли и строительства, нравов и обычаев русских, их религии. Человек пера, автор, литературно одарённый, Гваньини создал впервые оригинальное произведение, в основу которого, как он сам написал в посвящении «благосклонному читателю», лежат «труды учёных мужей и космографов, а также различных путешественников»; многое же автор постиг «благодаря собственному опыту и присутствию»; его наблюдения достаточно верны и глубоки. В своей работе Гваньини исходил из двух основных источников: «Записок о Московитских делах» австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна (1486–1566 гг.), побывавшего в Москве в 1517 и 1526 гг., (первым изданием вышли в Вене в 1549 г.) и «Краткого сказания о нравах и жестоком правлении тирана Московии Васильевича» Альберта Шлихтинга, немецкого путешественника, дворянина из Померании, несколько лет проведшего в русском плену.
Монография историка-германиста О.Е. Ореховой предлагает читателю полный анализ рынка прессы ФРГ после объединения Германии, раскрывает динамику тиражных тенденций с 1990 по 2007 гг. и освещает специфику редакционных концепций ведущих органов печатных СМИ ФРГ в условиях рекламно-газетного кризиса начала XXI века. Книга рассчитана на студентов-международников, аспирантов, исследователей-германистов, всех интересующихся историей и современным состоянием печатных органов ФРГ.
Книга для чтения содержит иллюстративные примеры к принципам подготовки курсовых работ, взятые из текстов курсовых работ по направлению «Международные отношения». Теоретическое объяснение сопровождается фрагментами, при анализе которых студенты учатся не только выявлять и употреблять клише научного стиля речи, но и продуцировать собственные тексты с опорой на имеющиеся образцы.
Эта книга рассказывает о золоте — древнем и современном, об отношении к нему людей различных формаций. Она знакомит с тем, как образовалось золото, каковы его свойства и где оно встречается в природе, какие машины на наших приисках пришли на смену бутаре и промывочному лотку. В заключение говорится об использовании золота в технике сегодняшнего и завтрашнего дня.
В монографии рассматривается институт лишения свободы как родовое понятие и виды наказания, связанные с изоляцией осужденного от общества.В настоящей работе предпринята попытка теоретико-правового конструирования видов лишения свободы: тюремного заключения на срок или бессрочно; содержание в исправительной колонии открытого типа для отбывания заключительного этапа тюремного заключения; содержания в воспитательном центре несовершеннолетних заключенных.Для студентов, аспирантов, профессорско-преподавательского состава юридических ВУЗов, научных сотрудников, исследующих современные проблемы уголовного наказания.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.