Сети города. Люди. Технологии. Власти - [60]
Практически никто не ответил на мои письма, за исключением группы виноделов, чьи фермы оказались рядом с предполагаемым Нефтяным центром. Они забили тревогу еще в тот день, когда ENI пробовала нефть, – они заметили черный дым, выходящий из-под земли и распространявший в воздухе неприятный запах тухлых яиц. Власти ничего не сказали им о нефти, только то, что ENI проводит газопровод, чтобы доставлять газ в жилые дома, для домашнего использования. Но жилых домов в окрестностях не было, так что фермеры им не поверили.
– Борись вместе с нами, Мария. Нам нужен кто-то с фактами и научным подходом. Кто-то, кому мы доверяем.
Я будто издалека увидела, как мои пальцы напечатали: «Хорошо». Я была самым неподходящим человеком, чтобы бороться вместе с ними, что бы это ни значило. Но больше никого не было.
Они попросили меня написать доклад. Работая над ним, я узнала об изначальном «ты мне – я тебе» соглашении между ENI и мэром Ортоны. Мэр должен был помалкивать о Нефтяном центре и гарантировать все разрешения для ENI; ENI, в свою очередь, должна была заключить контракт, передав часть работ только что образованному концерну по добыче нефти в Абруццо под названием «Буонефра». Мэр участвовал в сделке. С точки зрения ENI, это была легкая добыча: с нашей стороны – контракты, с вашей – молчание и разрешения. Мой брат и я прочесали сайты ENI и обнаружили по меньшей мере 1,1 миллиона евро, переданные «Буонефра» от ENI. Позднее мы узнали, что губернатор и другие политики региона Абруццо тоже поддерживали Нефтяной центр: они подписали все разрешения на региональном уровне и ждали, когда процентные отчисления наполнят казну Абруццо. Разумеется, региональные власти также держали общественность в неведении.
Я лихорадочно читала и узнавала, печатала и стирала. Я стремилась сделать свой доклад ясным, основанным на фактах и при этом легким для понимания. Я включала ссылки; мне хотелось, чтобы читатель сам составил свое мнение, основываясь на доказательствах. Мне быстро стало ясно, что примеров сообществ, процветающих в тесном соседстве с нефтью и газом, крайне мало.
Наконец я закончила. На мой 35‐й день рождения я отправила окончательный вариант по электронной почте в Италию, чтобы его напечатали и распространили. Я не знала, чего ожидать. Какая-то часть меня думала, что моя работа закончена и можно вернуться к своей жизни. Вопреки ожиданиям, доклад стал популярным. Жители распечатывали по несколько копий, раздавали друзьям, текст начал всплывать в онлайн-дискуссиях. Несколько человек написали мне по электронной почте. Казалось, у людей была потребность в такого рода информации. Отныне существовал не только таинственный Нефтяной центр, но и загадочная американская профессоресса, которая выступала против него и о которой раньше никто не слышал.
Жители попросили меня прилететь в Италию с небольшим «нефтяным туром» по городским ратушам и школам региона в январе 2008 года. Я боялась говорить перед не-академиками. Вдруг какой-нибудь настоящий нефтяной эксперт непостижимым образом придет и разоблачит мою некомпетентность по вопросам нефти. Я хотела, чтобы они нашли более опытного спикера – геолога? раскаявшегося инженера-нефтяника? медика?
– Мы хотим, чтобы Вы были с нами, Мария.
Что я могла поделать. Я знала, что должна иметь ответы для всех и уметь общаться с людьми из всех слоев общества на простом языке. Лучше всего я знала, что должна дать им надежду на то, что не все потеряно. Наука была катализатором, но спасти нас должно было именно прямое действие. Везде, где я была, я повторяла простую мантру: если мы все будем бороться в меру наших возможностей, мы победим. Да, все разрешения были даны, но у нас был моральный долг сопротивляться. За что еще бороться, если не за нашу землю?
Они поверили мне. Я дала им свои слайды, мы сделали видео и DVD-диски; со мной провели теле- и радиоинтервью. Еще несколько городов попросили меня о лекции. Это было изнурительным, но и во многом трогательным. Я прилетела обратно в США и открыла блог, полностью посвященный борьбе против строительства Нефтяного центра. Каждый день я пересказывала одну из историй о нефти и страданиях. Их было нетрудно найти. От того, как ENI обошлась с населением Нигерии, до воздействия сероводорода на здоровье человека. Я заботилась о том, чтобы в блоге были и оптимистические сообщения, публикуя истории борьбы местных сообществ, материалы об энергетическом потенциале солнца и ветра, о красоте нашей земли и необходимости защитить ее. Я предпочитала давать цифры и ссылки, а не только мнения. Требовательность к себе позволяла мне уверенно сказать, что, хотя я не обучена в качестве эксперта по нефти, я ссылалась на задокументированные наукой и журналистикой факты, все из которых подтверждали одну и ту же идею. Нефть не значила ничего хорошего для Абруццо – винодельческого, туристического, размеренно живущего края, что раскинулся между Адриатическим морем и Апеннинами.
Наше движение продолжало расти, координируемое с двух континентов. Возникла небольшая армия антинефтяных блогов. Я отвечала на вопросы в Facebook и приглашения на интервью по электронной почте. Жители организовывали встречи и митинги. Были звонки через Skype – в очень странное для меня время суток, учитывая девятичасовую разницу во времени. Иногда я вскакивала с постели и приводила в порядок голову и плечи – так, чтобы вписаться в экран компьютера, оставаясь при этом в пижаме. Они начали называть меня своей Эрин Брокович. Мои родители, живущие в Италии, были моими ушами и глазами на расстоянии. Они рассказывали мне истории о разговоре пожилых дам про Нефтяной центр в парикмахерской, про дебаты о нефтяных загрязнениях у механика. Это было хорошо. Люди говорили об этом, и медленно, но верно общественное настроение поворачивалось против Нефтяного центра. Мы просто были первыми – и наиболее объективными – в битве за сердца и умы людей. Нефтяники не утруждали себя вмешательством, а политики имели слишком слабое представление о деле, чтобы дать отпор моим научным выводам. У меня появлялось все больше уверенности не только в собственной научности, но и в выдвигаемых мною требованиях открытого и демократичного рассмотрения. Наши голоса должны были быть услышаны.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.
Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.