Сети города. Люди. Технологии. Власти - [59]
Вышка бездействовала. Более того, она не произвела ни капли товарной нефти. Летом 2016 года ее окончательно вывели из эксплуатации и демонтировали – благодаря протесту местных жителей.
История о том, как произошло это редчайшее событие – как среди вечной итальянской коррупции разведанное и разработанное месторождение закрыли, а нефтяную скважину закупорили, не выкачав ни единого барреля, – подтверждает, что когда ученые и местные жители действуют заодно, когда социальные сети используются конструктивно, а сообщество проявляет упорство, они представляют собой значительную силу.
Мои родители эмигрировали в Нью-Йорк из Италии еще до моего рождения. Вместе с братом и сестрой мы росли между хаотическим Бронксом восьмидесятых, где проводили летние каникулы, и пасторальным Абруццо, где учились в школе. Вокруг были горы фиолетовых оливок, инжир мы ели прямо с деревьев, а на заднем дворе бабушка резала кур. Это сбивало с толку и захватывало одновременно. После того как я получила PhD по теоретической физике в университете Лос-Анджелеса, я решила обосноваться в Калифорнии. Я поддерживала тесные связи с Абруццо. Иногда виды и запахи одного края напоминали мне о другом.
В 2007 году, когда я только начала преподавать в университете штата Калифорния в Нортридже, мой итальянский друг Рикардо позвонил мне с новостями о том, что в Ортоне, регион Абруццо, планируют построить береговой Нефтяной центр. План держался в секрете и выглядел неизбежным. На земле превосходных виноградников ENI[459], самая большая нефтяная компания Италии, собиралась бурить скважины, чтобы добывать высокосернистую сырую нефть, очищать ее от серы в загадочном Нефтяном центре и по проложенному трубопроводу переправлять через море, чтобы продавать неизвестно где.
Проект был неизбежным, поскольку все разрешения были получены, и секретным, поскольку местные жители не знали о нем ничего. Моему другу об этом рассказал политик из местного отделения Партии зеленых – тоже по секрету. Рикардо сообщил мне об этом между делом, будто говорил о том, что пара наших общих друзей начали встречаться, или о том, куда он поедет в следующий отпуск.
– Подожди-ка. Как это может быть? Кто принимал решение? Как они могли проигнорировать местных жителей? Что собирается делать Партия зеленых?
Что-то оборвалось во мне. Ортона была маленькой сельской общиной – это не могло закончиться хорошо. Вопросы оставались без ответов. Рикардо просто не знал. Он всего лишь передавал слухи. Но кое-что было ясно: Партия зеленых мало что может сделать. Хотя это и была партия меньшинства, она тоже являлась частью политической системы, и зеленые понимали, что дело это безнадежное. Зачем зря тратить силы и время на борьбу с нефтяным гигантом в маленькой Ортоне? Рикардо почувствовал мое возмущение.
– Не расстраивайся так, Мария, ты живешь в Калифорнии. Они давно это запланировали, ты ничего не можешь сделать.
Сделать я ничего не могла, но помню беспокойную ночь, в которую Нефтяной центр ряд за рядом уничтожал виноградники. Они не могли сильно отличаться от тех, по которым мы бегали в детстве, где гроздья покачивались над нашими головами. Было больно находиться так далеко и быть такой беспомощной.
На следующий день я нашла в интернете то немногое, что могла, о нефти в Абруццо. Я наткнулась на невразумительную публикацию, в которой рассказывалось, что три пробные скважины уже были пробурены. В ней выражалась обеспокоенность загрязнением, правомерностью добычи нефти на сельскохозяйственных землях, судьбой туризма, расходом воды и виноделием. В ней говорилось, что местная власть в Абруццо дала проекту зеленый свет с благословения мэра и профсоюзов. Упоминалось «детальное досье», обнародованное ENI, в котором ясно было показано отсутствие угрозы для окружающей среды. В то же самое время в статье говорилось, что никто не предоставлял научных данных и не обращался к широкой общественности. Вопросов оставалось больше, чем ответов.
Я поискала «детальное досье», выпущенное ENI. В интернете не было следов его существования. Но я нашла заявления инвестора и доклады SEC[460], подававшие Нефтяной центр как основной проект ENI в Италии в последние годы. Инвесторы знали о нем все уже в 2001 году. Я почувствовала, что ситуация чрезвычайная, и меня охватила злость. Я на самом деле была очень далеко. Что я могла сделать из своей спальни в Калифорнии?
Я начала действовать инстинктивно. Я мало что знала о тонкостях добычи нефти, но я знала, что Абруццо она ничего хорошего не принесет. Я поселилась в интернете, чтобы изучать нефтедобывающую промышленность и писать письма мэру Ортоны, духовенству, в чат выходцев из Италии, всем профессорам Абруццо, призывая каждого предпринять действия. Если бы в тот момент никто ничего не сделал, процесс стал бы необратимым. Действовать нужно было тогда – до того, как они начали качать и очищать нефть, до того, как большие экономические интересы пустили корни и щупальца, до того, как была запущена мощная нефтегазовая машина пропаганды. Не в следующем году или через десять лет. Именно тогда. В перерывах между перепиской я продолжала учиться: веб-сайты, книги, доклады по сероводороду, разливам нефти, повреждениям ДНК, взрывам и жизни в других «нефтяных» сообществах.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.
Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.