Сети города. Люди. Технологии. Власти - [119]

Шрифт
Интервал

. Это вызвало шквал комментариев и даже заставило арт-журналистов писать о том, что «если двадцать лет назад мы дискутировали о волнующих произведениях искусства за ужином, то сегодня мы, скорее, сделаем фотографию и выложим ее в социальные сети»[702].

Сам музей, его посещение и отношение к музейному пространству со стороны посетителей становится чем-то другим, и фигура Сальца, сидящего на ограде музея, играет роль символа перемен, которые сопровождают музеи и мир искусства в целом. Новые технологии сопутствуют этим переменам – с их помощью можно быть нелегальным, ироничным, творческим и будто бы нарушать дисциплину музейного пространства. Более того, становится неясным, какую роль играет фотографирование в музее, заменяет ли фотография, выложенная в социальные сети, обсуждение и комментирование произведения искусства. Если известные на весь мир художественные критики вместо того, чтобы описывать шедевры в своих рецензиях, выкладывают их фотографии в социальные сети, то что же говорить об обыкновенных пользователях?

Действительно, новые технологии в музее – это всегда небольшая революция, которую встречают неоднозначно. В конце XX века появились аудиогиды и наушники, которые позволяют каждому посетителю переживать свой собственный опыт, но в то же время создают условия для его изоляции[703]. Похожая критика распространялась на использование смартфонов в музее: при всем многообразии способов для генерации и обсуждения контента новые технологии не создают возможности для взаимодействия посетителей и изменяют привычный коллективный опыт посещения музея в рамках экскурсий[704].

Тем не менее ученые склонны говорить скорее о возможностях, которые открывают новые технологии, нежели о присущих им ограничениях. В частности, цифровые технологии рассматриваются как средство обогащения опыта посетителей и возможность создания ими новых смыслов экспозиции[705]. Возникающая благодаря новым технологиям «дополненная реальность» позволяет более плотно взаимодействовать с экспонатами и усиливает эмоциональную вовлеченность посетителей[706]. Возникает даже такое понятие, как «умный музей» (smart museum), которое отсылает к способности музейных кураторов организовать гибридное пространство, направленное на более эффективную интеракцию посетителей и выставочного пространства[707].

Наряду с технологиями, разработанными музеями, значимы технологии, которые посетители приносят с собой. Группа исследователей во главе с Томасом Хиллманом из университета Гётеборга отмечает важную роль социальных платформ в создании «сложных нарративов из многослойных форм визуальной коммуникации»[708]. Они подразумевают наличие одного или множества адресатов визуального сообщения, для которых создаются фотографические истории – определенным образом документируется опыт и производится отбор объектов съемки. В этом случае во взаимодействие «посетитель – музей» встраиваются другие люди, ради которых делаются фотографии[709]. При этом сам посетитель, отбирая интересующие его экспонаты, попутно углубляет свое знание о них[710]. Визуальность здесь не случайна, поскольку именно фиксация ситуации в виде фотографии и ее распространение в социальных сетях является сегодня одной из главных форм коммуникации.

Сегодня технические инновации позволяют создавать потоки визуальной информации из того, что привлекает внимание посетителей музея. На смену фотоаппарату, пленочному или цифровому, пришли смартфоны и приложения социальных сетей, которые позволяют быстро транслировать свой опыт. Смартфон, который всегда под рукой, дал возможность снять любой понравившийся объект, не задумываясь о том, с какой попытки получится снимок и насколько этот снимок действительно необходим его автору.

Фотографирование с помощью смартфонов играет важную роль в исследовании посещения музея, поскольку эти фотографии могут рассказать непосредственно о практиках и основных объектах интереса посетителей. Хелен Волл[711] обращается к исследованию фотографий, снятых в Метрополитен-музее Нью-Йорка и размещенных в сети Flickr. Волл стремится ответить на вопросы: как и что посетители отбирают для съемки, что интересует их больше всего, и чем отличаются фотографии посетителей от архивных фотографий музея? Результаты исследования были ориентированы, в первую очередь, на музейных сотрудников, для которых Волл строит детальную классификацию того, что видит посетитель в музее. В результате анализа девятнадцати тысяч фотографий Волл приходит к выводу, что большинство из них отражают произведения искусства – либо как уникальный объект, либо на фоне видов музея. Посетители фотографируют скульптуру и живопись, хотя лишь часть фотографий содержит ссылку на автора и название произведения искусства. Другой популярный сюжет – это фотографии посетителей музея на фоне интерьера и экспонатов музея.

Поскольку Волл анализирует фото, размещенные в сети Flickr, это определяет специфику полученных ею результатов. В сети Flickr обычно размещают изображения высокого качества, обработанные и следующие правилам профессиональной фотографии. Эти снимки можно отнести к «конкурсной» фотографии (competitive photography


Еще от автора Ольга Евгеньевна Бредникова
Микроурбанизм. Город в деталях

Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.


Рекомендуем почитать
Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.


Пьесы

Пьесы. Фантастические и прозаические.


Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу

История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.


Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.


Вторжение: Взгляд из России. Чехословакия, август 1968

Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.


Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия

Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.


Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике (сборник)

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.


Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.


Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.


Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.