Серые кардиналы Кремля - [45]

Хотя Бирону и не удалось устроить брак Анны со своим сыном Петром, его положение после смерти императрицы внешне казалось довольно прочным. Как регент, он был фактически главой государства. Но, настроив против себя принцессу, он приобрел в ее лице злейшего врага. По сути, он же и устроил так, чтобы престол, минуя Анну Леопольдовну, перешел к ее наследнику. Бироновская опека, которой Анна так тяготилась в детстве, теперь распространялась на ее сына. Это не могло не зародить в ней чувство безграничной ненависти к тирану.

При жизни Анны Иоанновны будущий наследник престола находился в дворце императрицы. С его появлением родители практически лишались всяческих прав на него и им определялось другое место жительства. Первое, что сделала Анна после кончины своей величественной тетки, — отобрала сына у Бирона и взяла его к себе в дом. Временщик вынужден был согласиться, уже ощущая, какая угроза таится для него в этой своенравной и капризной женщине. Однако если с ней он обходился дипломатично, то в обращении с Антоном-Ульрихом не соблюдал даже обыкновенных приличий. Он был очень низкого мнения о способностях принца и знал, как относится к нему его супруга. Однажды он припомнил Брауншвейгскому слова Анны, что она охотнее положит голову на плаху, чем пойдет за него замуж; конфликт едва не привел к дуэли.

Но разлучить супругов или настроить их друг против друга Бирону не удалось. Его падение уже было предрешено. Все, кто при жизни императрицы считались его сторонниками, теперь отвернулись от него. Остерману он был не нужен, поскольку тот по опыту знал, что Бирон крайне скуп на проявление милости. Другой соратник временщика, фельдмаршал Миних, желал усилить свое собственное влияние, а в этом деле Бирон ему только мешал.

Наконец, до Анны Леопольдовны дошли слухи о том, что регент пытается снова отобрать у нее сына, а ее и Антона-Ульриха выслать из России. Встревоженная мать открылась Миниху и попросила защитить ее. Фельдмаршалу только и нужно было согласие принцессы, чтобы принять меры против соперника. Вечером того же дня он явился к ней с несколькими офицерами, которые должны были выступить в роли свидетелей волеизъявления матери императора. В их присутствии она отдала распоряжение арестовать временщика.

Бирон не ожидал катастрофы, хотя перед этим у него были нехорошие предчувствия. В два часа ночи у дворца, где еще находилось тело покойной императрицы Анны Иоанновны, остановился отряд, которым предводительствовал сам Миних. Караул пропустил их. На главной гауптвахте фельдмаршал сообщил офицерам из личной охраны регента волю матери императора и в подтверждение своих слов представил свидетелей. Офицеры охраны, ненавидевшие Бирона не меньше, чем остальные его противники, с радостью проводили прибывших в его спальню. Солдатам пришлось выломать дверь.

Бирон не желал сдаваться без боя. Один из солдат, заткнувший платком рот сопротивлявшегося регента, был укушен им за руку. Сопротивление ожесточило нападавших, и они избили герцога, нанеся ему около двадцати легких ранений. После этого Бирон был связан и в исподнем вынесен из дворца. Только на улице на него накинули солдатскую шинель, положили на сани и увезли.

Бенигна, как была в ночном неглиже, выбежала вслед. Начальник охраны Манштейн, увидев супругу регента в таком неподобающем виде, приказал своим людям отвести ее назад в покои. Однако те, не утруждая себя такой обязанностью, отшвырнули истеричную бабу в снежный сугроб.

Утром опальную чету везли в Шлиссельбург. На козлах дормеза сидели два офицера с заряженными двухствольными пистолетами. На Бироне был халат, поверх которого он накинул плащ, подбитый горностаевым мехом. Нахлобучив шапку на самые брови, Бирон надеялся быть не узнанным провожавшим повозку народом. Но из ликующей толпы раздавались выкрики, требовавшие, чтобы регент открыл лицо. Так русские люди прощались с тем, кто на протяжении всей своей жизни ненавидел и презирал их.

Братья Орловы и Григорий Потемкин

Находясь на пути в Россию, Екатерина думала, что она будет царствовать здесь единолично. И этому суждено было сбыться. С ее приходом к власти закончилась длительная по времени эпоха дворцовых переворотов, связанная с нестабильной политической ситуацией в стране. Немка по происхождению, Екатерина II старалась чувствовать себя русской. «Я хотела быть русской, чтобы русские меня любили» — такого принципа она старалась придерживаться с момента своего восшествия на русский престол.

Екатерина правила 34 года. Немалый срок ее царствования делится историками на два периода, условной границей между которыми проходит время пугачевского бунта. И, соответственно, в эти два периода характер деятельности императрицы и ее политические устремления существенно разнятся между собой. Если вначале мы видим в ее лице умную и образованную государыню, заботившуюся о благосостоянии всех своих подданных без исключения, ниспровергавшую рутину в науке и в быту русского общества, то далее она предстает перед нами в совершенно ином образе. Мечты о народном благосостоянии уже оставлены ею навсегда, о равноправии перед законом не может быть и речи. Ее «жалованная грамота» дает дворянам особые преимущества, купцы и мещане удостаиваются некоторых льгот, а низшее сельское сословие остается в стороне. Причины столь резкой перемены в политике и характере Екатерины II лежат на поверхности и, несомненно, связаны с влиянием двух особо приближенных к ней в эти периоды людей: Григория Орлова (1734–1783) и Григория Потемкина (1739–1791).