Серебро - [12]

В общем, меня ввели в наследство, я подписала под присмотром сеньора Фабиани полсотни документов о выделении доли в наследстве людям,

к

оторым бы несомненно сеньор Альварес отказал в завещании какие-нибудь деньги, если бы он успел написать завещание

— я оценила, как немного среди них было похожих на сеньора Фелипе, получившего только дом и землю, а также какие у большинства из них были опрокинутые лица — и мысленно поблагодарила поверенного. Как он так виртуозно отделил зависимых от подельников — не знаю, но судя по всему, справился на ура.

Итоговый мой капитал оказался вровень с отцовским. Эухенио, которого в подробности особенно не вводили, хохотнул про то, что сестра сходила замуж с выгодой, отец его очень жестко осадил, а я хмуро зыркнула.

В итоге, когда Архенту привезли в Буэнос-Айрес и предъявили свету, ничего не пришлось даже предпринимать для изображения картинки «юная вдова исчахла от горя по красивому богатому мужу». Я примерила остававшиеся в девичьей комнате платья. Судя по ним, замуж выходила справная девушка сорок восьмого, если не пятидесятого размера, а домой приехал дрыщ на палочке. Синяк на виске перецвёл в желтое пятно — его городские кумушки считывали как «и упала в обморок с размаху!», а платья вдовам в любом случае полагались закрытые по запястья и под горлышко. Слуги, конечно, все быстро узнали — горничная устраивала мне ванну и выронила кувшин, ну и Пепа не молчала. А вот Хосе так и не проболтался. Никто по-прежнему не знал, где я пряталась до приезда подмоги. Хосе тусил у меня постоянно, я научила его играть в шахматы, заставила самостоятельно выстроить и выучить таблицу Пифагора, научила делить в столбик и определять делимость числа на пять, три и девять. Это сейчас он крошка, а лет через десять лояльный образованный парень, пусть и мулат, будет немаленьким козырем в рукаве. Еще сколько удастся отвинчиваться от следующего брака, отец-то молчал, а Эухенио почти сразу начал спрашивать, не хочу ли я немного отдохнуть от печальных мыслей в обществе его знакомых офицеров. Разумеется, в приличных обстоятельствах, все такое.

От офицеров я отказывалась, но дохла от скуки. Единственное развлечение — портниха и пятьдесят оттенков черного. Тут грех жаловаться было, ткани попадались очень приятные, скажем, вышивка натуральным шелком черным по черному — это божественно. Но ни у Архенты, ни у меня не было большой любви к шмоту, так что мы перерыли отцовскую библиотеку, выкупили половину ассортимента городского книжного магазина (для Хосе нашлись пара учебников) и начали сильно лишаться. Дело в том, что в соответствии с сезоном — был декабрь, все активно готовились к Рождеству — стояла адова жара. Торчать приходилось в тени, в комнатах, а дом отца хотя и стоял в центре города и был вполне нарядным, но окружен был другими же домами — никакого садика, во дворе — служебные здания, склады какие-то с подвалами.

Из общения мне рекомендовались какие-то тетки в шляпах, талдычившие о моем горе, и еще явился некто, претендовавший быть моим духовником — отец Бенедикто. Вполне бравый, стройный мужик в стильном черном платье, чем-то похожий на актера Крейга. Мужик был синеглаз и так напористо брал Архенту за кончики пальцев, что я от греха соврала отцу, что он намекает на то, что мне было бы неплохо уйти в монастырь вместе с мужниным наследством. Отец ничего не сказал, но Крейг в платьице больше не являлся, взамен прислали приземистого толстячка, который, к счастью, больше интересовался выпечкой, чем архентиным бюстом.

Я лениво подумала, что при прочих равных общение с отцом Бенедикто, особенно наедине, могло бы быть и приятным, но Архента зашлась в таком ужасе, что потом мы толком не могли спать недели две, ее накрыло как вьетнамского ветерана. Вот же не дай боже она так и останется в полной завязке после этой скотины Альвареса — кстати, дружок, ты хорошо помнишь, что он умер? У-мер. Умер-шмумер. Сдох, как собака, лицом вниз. Ну, хватит, хватит. Пойдем книжку читать. О сексе я даже не думаю, совсем. Честно-честно. Кстати, с чтением вышла та радость, что я же никогда не увлекалась испаноязычной литературой, Ну, там, Дон Кихот, ну, Овечий источник, ну и все. А тут таки было что почитать, например, «Треугольная шляпа» Аларконы оказалась огнищем. Прочитала, ржала местами как лошадь, подсунула ее Эухенио, тот прибегал три раза цитировать самые эпичные моменты. Отцу мы ее решили не показывать, он бы явно это безобразие не одобрил.

Архента тоже не одобряла, надо сказать. Краснела, бледнела, выспрашивала меня, на фига здоровой на голову женщине при вменяемом муже лезть в позорные приключения. Ну, как тут объяснишь. Сказала — погоди лет пять, посмотрим, как ты сама запоешь, когда гормоны попрут. Пояснила на пальцах в сравнении с позывами в туалет. Девочка опять впала в шок и давай заново смотреть сны про Альвареса и будить прислугу криками.

Так интересно и полезно прошло лето, стало чуть попрохладнее, я начала выходить со своей чашкой кофе на балкон (строго на внутренний, на внешний, смотрящий на улицу, неприлично. Опустим все, что я по этому поводу думаю), и задумалась, как бы мне так поаккуратнее отселиться от батюшки и вообще из Буэнос-Айреса, так, чтобы не в монастарь и не обратно замуж.