Сердца живых - [83]
Стало тихо. Вода на фоне темной громады горы светилась, точно расплавленное серебро.
— Тебе не кажется, что в этом отблеске есть нечто потустороннее, нереальное?
— Кажется. И какая странная тишина пришла на смену ветру!
— Ветер умчался отсюда.
— Вовсе нет. Он только поднялся к небу.
Сильвия откинула голову и прижалась к плечу Жюльена.
— А ведь ты прав, — сказала она.
Облака то и дело расступались, позволяя увидеть узкие полоски голубого неба, которые тут же исчезали.
— У тебя нет такого чувства, будто близится конец света?
— Пожалуй. Но это нелепое ощущение.
— Не скажи. А ну как мы остались одни в целом мире? А ну как все живое по ту сторону гор уничтожила гроза? Правда, назвать концом света это нельзя, потому что мы-то с тобой уцелели.
Жюльен слушал Сильвию не перебивая. Она еще долго говорила о небе, в котором ей виделось множество образов, пугающих и обнадеживающих, потом на минуту умолкла и вдруг почти торжественно спросила:
— Скажи, когда ты вот так смотришь на небо и вообще на все, что нас окружает, не чувствуешь ли ты чье-то присутствие?
— Временами чувствую.
— В церкви я никогда по-настоящему не ощущала присутствия бога, а вот сейчас убеждена, что он нас видит.
Сильвия опять умолкла, потом, видя, что Жюльен хранит молчание, спросила:
— А ты, ты не веришь в бога?
— Как тебе сказать… И сам не знаю. Но я тоже ощущаю чье-то присутствие.
— Как ты думаешь, он нас понимает? Осуждает? Или полагает, что мы не в силах были воспротивиться своей любви?
— Может, он…
Жюльен остановился. Рука Сильвии сильнее сжала его запястье. Они достигли опушки леса.
— Прислушайся, ветер спускается ниже, — шепнула девушка.
В верхушках деревьев что-то зашумело, потом снова наступила тишина.
— Ветер опять умчался. Спустился, чтобы посмотреть, тут ли мы. Ветер — наш друг, я знаю.
— Разве ты не предпочитаешь солнце?
— Ветер просто прелесть. И дождь прелесть…
— А гроза?
Сильвия пристально посмотрела на Жюльена.
— И гроза, пожалуй, — прошептала она.
Они вышли на поляну. Над ними вновь показалось небо, оно проглядывало сквозь переплетение ветвей и листьев.
— Именно так вот и надо венчаться людям, — сказала Сильвия. — Без посторонних свидетелей. И чтобы присутствовало только вот это.
Рука ее медленно поднялась и описала большой круг, словно она пыталась гибким движением обнять все, что раскинулось рядом и над ними.
60
Теперь в душе Жюльена жила тайная надежда, которая порою пугала его. Отправляясь на свидание, он всякий раз страшился той минуты, когда появится Сильвия. Завидев девушку, он вопрошал ее взглядом. Как-то она ему сказала:
— Что-то в тебе переменилось, можно подумать, что ты меня меньше любишь.
— Сильвия! Неужели ты и в самом деле в это веришь?
— Нет, но иногда мне становится боязно.
— Я люблю тебя еще больше.
— Ты стал уж очень рассудительный.
— Возможно.
— Это в ту ночь, у озера, ветер унес твой смех, и ты сделался серьезным, точно школьный учитель.
Так прошли две недели.
Однажды вечером, взглянув на Сильвию, Жюльен понял, что сейчас она заговорит о том, чего он так ждал и боялся все это время. Они были в городском парке. Прошли по горбатому мостику, переброшенному через бассейн. Вода была совсем черная.
— Я очень тревожусь, — сказала девушка.
— Тревожишься?
— Я не хотела тебе говорить. Все надеялась, что обойдется, но прошло уже четыре дня. Со мной этого никогда не бывало.
Он промолчал.
— Посмотри на меня, милый. Ты уверен, что тогда, в Лампи, не натворил глупостей?
— Почему ты так упорно именуешь это глупостями?
— Жюльен, посмотри мне прямо в глаза и ответь. Ты уверен?
Он остановился, повернулся к Сильвии и попробовал ее обнять.
Она отстранилась.
— Сперва ответь.
— Сильвия, ты меня в самом деле любишь?
Взгляд девушки стал жестким, в ее голосе прозвучали резкие ноты. Упершись ладонями в грудь Жюльена, она легонько оттолкнула его и крикнула:
— Жюльен, ты понимаешь, что произошло? Я, видимо, беременна. Слышишь, что я тебе говорю? У тебя такой вид, будто до тебя это не доходит. Будто новость эта тебя не трогает.
— Да что ты, дорогая! Очень трогает, клянусь тебе!
Жюльен выговорил эти слова на одном дыхании, так, словно они шли из самой глубины его души. Сильвия пристально посмотрела на юношу, приблизив свое встревоженное лицо к самому его лицу.
— Жюльен, это неправда! Скажи, что это неправда. Этого быть не может. Неужели ты все сделал обдуманно?
Она почти выкрикнула последние слова. Проходивший мимо старик обернулся. Жюльен заметил это, но мысли его были далеко. Сильвия судорожно вцепилась в отвороты его куртки и принялась трясти юношу, повторяя:
— Ответь мне, Жюльен. Если ты меня любишь, заклинаю тебя, ответь!
Он опустил голову. Потом вскинул ее, сильно сжал руки Сильвии и прошептал:
— Да, дорогая. Я этого хотел. Я хотел этого, потому что боюсь тебя потерять. Я…
— Ты изверг, слышишь, изверг! Я тебя ненавижу! Ненавижу!
Сильвию нельзя было узнать. Она попыталась вырваться, отпрянуть, и Жюльену пришлось еще сильнее сжать ее руки.
— Отпусти меня! Отпусти! — крикнула она.
— Сильвия, милая! Будь благоразумна, выслушай меня…
Девушка снова попыталась вырваться, а когда ей это не удалось, она судорожно всхлипнула и залилась слезами. Обессилев от волнения, она покорно позволила Жюльену отвести ее к скамейке; он усадил Сильвию и сам опустился рядом. Она все еще всхлипывала и повторяла:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа разворачивается во Франш-Конте, в 1639 году, то есть во время так называемой Десятилетней войны, которая длилась девять лет (1635 – 1644); французские историки предпочитают о ней умалчивать или упоминают ее лишь как один из незначительных эпизодов Тридцатилетней войны. В январе 1629 года Ришелье уведомил Людовика XIII, что он может рассматривать Наварру и Франш-Конте как свои владения, «…граничащие с Францией, – уточнял Ришелье, – и легко покоряемые во всякое время, когда только мы сочтем нужным».Покорение Франш-Конте сопровождалось кровопролитными битвами.
Роман «Плоды зимы», русский перевод которого лежит перед читателем, завершает тетралогию Клавеля «Великое терпение». Свое произведение писатель посвятил «памяти тех матерей и отцов, чьи имена не сохранила История, ибо их незаметно убили тяжкий труд, любовь или войны». И вполне оправданно, что Жюльен Дюбуа, главный герой предыдущих частей тетралогии, отошел здесь на задний план и, по существу, превратился в фигуру эпизодическую…Гонкуровская премия 1968 года.
Роман исторической серии известного французского писателя относится к периоду Тридцатилетней войны (XVII в.), во время которой Франция захватила провинцию Франш-Конте. Роман отличается резкой антивоенной направленностью, что придает ему особую актуальность. Писатель показывает, какое разорение несет мирному краю война, какие жертвы и страдания выпадают на долю простого народа.
Их трое – непохожих друг на друга приятелей, которых случай свел вместе в городке среди гор Юры: Серж – хрупкий домашний мальчик, Кристоф сын бакалейщика и Робер – подмастерье-водопроводчик, который сбежал из дома, где все беспробудно пьют, и он находит сочувствие только у Жильберты, дочери хозяина близлежащей фермы.Они еще не стали нарушать законы. Но когда им удается украсть сыр, то успех этой первой кражи опьяняет и ободряет их. Они решаются на "настоящее дело" в деревне Малатаверн. Серж и Кристоф разработали план, но Робер в нерешительности.Трусость? Честность? Суеверные предчувствия? Никто не может ему помочь, он наедине со своей совестью, один перед ясными глазами Жильберты, один перед этим проклятым местом – Малатаверн.
Романы известного французского писателя Бернара Клавеля, человека глубоких демократических убеждений, рассказывают о жизни простых людей Франции, их мужестве, терпении и самоотверженности в борьбе с буржуазным засильем. Перевод с французского Я.З. Лесюка и Ю.П. Уварова. Вступительная статья Ю.П. Уварова. Иллюстрации А.Т. Яковлева.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Рассказ был написан для сборника «1865, 2015. 150 Jahre Wiener Ringstraße. Dreizehn Betrachtungen», подготовленного издательством Metroverlag.
Проза Ильи Крупника почти не печаталась во второй половине XX века: писатель попал в так называемый «черный список». «Почти реалистические» сочинения Крупника внутренне сродни неореализму Феллини и параллельным пространствам картин Шагала, где зрительная (сюр)реальность обнажает вневременные, вечные темы жизни: противостояние доброты и жестокости, крах привычного порядка, загадка творчества, обрушение индивидуального мира, великая сила искренних чувств — то есть то, что волнует читателей нового XXI века.
Тетралогия «Великое терпение» (1962–1964), написанная на автобиографической основе, занимает центральное место в творчестве французского писателя Бернара Клавеля. Роман «Тот, кто хотел увидеть море» — вторая книга тетралогии.