Сердца живых - [84]

— Я погибла… Погибла…

— Сильвия, мы будем счастливы, вот увидишь. Мы уедем отсюда. Я возьмусь за любую работу. У нас будет ребенок, дитя нашей любви! Подумай, как это чудесно, Сильвия!

— Ты просто изверг. Изверг и эгоист… Я погибла… Погибла… И по твоей вине. Ты только о себе и думаешь!

Он тщетно пытался ее урезонить. Сильвия ничего не желала слушать. Жюльен чувствовал: она убедила себя в том, что погибнет, и больше ни о чем думать не может. Она боялась родителей, боялась скандала. Он понимал, что в эти минуты она не способна здраво рассуждать. У него же в мыслях царила полная ясность. Когда всхлипывания Сильвии затихли, он сжал ладонями ее лицо и заставил девушку посмотреть на него.

— Выслушай меня, — сказал он. — Я прошу тебя ни о чем не думать, а только выслушать меня и поступить так, как я скажу. Завтра утром ты уйдешь из дому, как будто на службу. Я стану ждать тебя в Епископском парке. Потом посажу в автобус, идущий в Альби…

— Ты с ума сошел.

— Дай договорить. Ты поедешь к Элиане и будешь там ждать.

— Чего ждать?

— Будешь ждать и готовиться к отъезду.

— Но я хочу знать, что ты задумал.

— Я приеду туда к тебе. Но прежде повидаю твоих родителей.

Сильвия пришла в ужас.

— Жюльен, мой отец убьет тебя. Он нас обоих убьет.

Юноша улыбнулся.

— Полно, дорогая.

— Ты его не знаешь.

— Завтра в полдень я пойду к вам домой. И поговорю с твоими родителями. Скажу им, что я тебя спрятал и что ты вернешься только после того, как они пообещают дать согласие на наш брак.

Сильвия снова принялась плакать.

— Ты не только чудовище, но еще и сумасшедший, — сказала она. — Совсем рехнулся!

Она долго плакала, припав головой к плечу Жюльена, и он чувствовал, как слезы девушки стекают по его шее. Потом очень тихо, едва слышно прошептала:

— Если я и вернусь в Альби, то только для того, чтобы пойти в гостиницу, в тот номер, где мы провели нашу первую ночь… И тогда я попрошу тебя сдержать свое слово.

Спускался вечер. Жюльен подумал, что в этот час Сильвия обычно уже возвращается домой.

— Дорогая моя, хочешь, мы сегодня же поедем туда вдвоем? — мягко спросил он.

Она словно опомнилась, как будто пробудилась от кошмара.

— Скоро ночь. Который час? Ты знаешь, что уже поздно, и ничего мне не говоришь. Ты и в самом деле решил меня погубить? Ты и вправду хочешь, чтобы я тебя возненавидела? Скажи, ты этого добиваешься? И все потому, что боишься сдержать свое слово?

— Я хочу, чтобы мы жили, жили оба, Сильвия. И хочу, чтобы ты была счастлива.

Она резко и зло рассмеялась.

— Хочешь, чтобы я была счастлива, и сознательно делаешь так, чтобы я забеременела… Но я этого не хочу. Не хочу. Не хочу!

Сжав кулаки, она забарабанила по своему плоскому животу. Жюльен попытался схватить ее за кисти рук, но Сильвия стремительно отскочила и крикнула:

— Не прикасайся ко мне, а то я позову на помощь!

Она бросилась в темную безлюдную аллею, он кинулся за нею вслед.

— Оставь меня в покое! — продолжала кричать Сильвия. — Запрещаю тебе дотрагиваться до меня!

Жюльену все-таки удалось сжать пальцами ее запястье; тогда она размахнулась свободной рукой и изо всех сил ударила его по щеке. Он выпустил ее руку. Теперь они молча стояли друг против друга в слабом свете, проникавшем сюда с улицы сквозь низко нависавшие ветви деревьев. И растерянно смотрели один на другого. Жюльен почувствовал, как две слезы медленно покатились по его щекам, но не в силах был даже пошевелить рукой. Невидящий взгляд Сильвии постепенно становился осмысленным, и Жюльену показалось, что в глазах девушки мелькнул испуг. Она медленно подняла руки, сделала шаг вперед, а потом с громким рыданием бросилась к нему на грудь:

— Прости… Прости меня, милый!

61

На другой день Сильвия сказала Жюльену, что ей досталось от отца за то, что она вернулась так поздно, а мать замучила ее расспросами.

Прошло еще несколько дней, девушка постепенно успокоилась, но теперь их встречи были невеселыми. Нередко они целый час сидели на скамье в парке Бригибуль, не говоря ни слова. Казалось, между ними стоит какая-то тень и она одновременно связывает их и отталкивает. Как бы по молчаливому уговору они избегали теперь городского парка. Жюльен больше не ощущал той великой надежды, что жила в его душе с памятной ночи, которую они провели на берегу озера Лампи. Напрасно он повторял себе, что родители Сильвии в конце концов уступят, что надо только набраться терпения, он и сам в это, в сущности, не верил.

Однажды вечером моросил дождь, Сильвия зябко поежилась, и Жюльен это заметил. Тотчас же перед его мысленным взором возник умирающий Каранто, агония которого до сих пор не изгладилась у него из памяти.

— Ты простудишься, — встревожился он. — Пожалуй, лучше тебе вернуться домой.

— Ты меня в первый раз прогоняешь.

— Сильвия! Неужели ты сама веришь в то, что говоришь?

— Нет. Понимаю, что я смешна.

— Я не хочу, чтобы ты простужалась.

— Хоть бы умереть скорее…

— Ты опять за свое, дорогая…

Она вздохнула. Вокруг них слышался неумолчный шорох — с деревьев падали на землю дождевые капли.

— Я вовсе не хочу тебя пугать, — продолжала Сильвия, — но если бы я сейчас умерла, мне кажется, я этим облегчила бы положение многих. Как хорошо было бы простудиться и сгореть в несколько дней, как твой друг Каранто!