Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг - [82]

.

Отдельные интересы великих держав слишком часто лишали смысла решения, к которым союзники приходили на общих встречах представителей военных и политических властей. Такое поведение существенно задевало жизненно важные интересы маленьких государств и самой Сербии.

Считая, что к участию в Дарданелльской операции и присутствию на балканском театре военных действий их страну вынудили помимо воли, а это противоречит их интересам, часть влиятельных кругов Великобритании противилась всякой мысли о дальнейшей поддержке Солунского фронта. B Лондоне в начале декабря 1915 года можно было услышать и мнение, что для союзников было бы больше пользы в том случае, если бы Сербия заключила сепаратный мир с Австро-Венгрией, чем тогда, когда ее правительство откажется от предложений Вены и Берлина и решит продолжать войну. Часть общественности была убеждена, что согласие Сербии на сепаратный мир освободило бы западных союзников от всяких обязательств по отношению к этому государству и уменьшило риски от продолжения войны на Балканах. Доминировало убеждение, что союзники не в состоянии оказать помощь Сербии до окончания войны. В Лондоне рассчитывали на то, что после заключения сепаратного мира с Сербией и осуществления замыслов, послуживших толчком к войне, Австро-Венгрия перестанет выполнять союзнические обязательства перед Германией, и такое развитие событий, которое бы противопоставило ее Германии, считалось в Лондоне особенно благоприятным. Обсуждались также варианты, при которых Болгария, получив Македонию, под воздействием союзников могла бы выйти из войны. По некоторым расчетам, уход союзнических войск c Балкан обеспечил бы силам Антанты стратегическое преимущество на других, более важных для них, театрах военных действий. И несмотря на то, что не были официальными, указанные позиции свидетельствовали об отсутствии со стороны великих держав, особенно Великобритании, какого бы то ни было сочувствия национальным и экзистенциальным интересам их балканского союзника[351].

Позиция официального Парижа по вопросу судьбы Сербии была очень близка той, которой придерживался Петроград. Учитывая ситуацию на фронтах, французское правительство было готово специальным заявлением поддержать Сербию, но считало, что содержание этого документа должно быть менее определенным и обязывающим, нежели то, которое предлагал министр Cазонов. Однако, по мнению Лондона, то, что предлагалось правительством Франции как содержание заявления, было намного больше «того, что разумно» и того, «что само сербское правительство ожидало или просило» Для британцев приемлемым было только заявление общего характера, в котором бы отмечалось, что «правительства Антанты приложат все усилия, чтобы сербской армии помочь, и они не считают, что балканская кампания закончена». Некоторое смягчение позиции Лондона предвещал меморандум от 31 декабря 1915 года, которым Эдвард Грей уведомлял министра Сазонова о готовности внести в предложенное заявление также пункт «что союзные государства считают независимость Сербии одной из главных целей их политики». Петроград, между тем, не склонен был принимать заявление, которое бы умаляло значение предварительно данных уже Сербии обещаний. Для самого сербского правительства, не способного влиять на решение союзников, по сути приемлемой была только позиция России. Судя по телеграмме, которую князь Трубецкой отправил министру Сазонову, Никола Пашич выказывал величайшую благодарность за старание России защитить интересы Сербии[352].

Гораздо более серьезные последствия для сербской армии имела позиция британского правительства в вопросах, самым непосредственным образом касающихся выбора места, эвакуации и восстановления сербской армии. Которая после отступления из Сербии находилась на албанском побережье Адриатического моря. Британские власти вплоть до середины января 1916 года блокировали и подвергали обструкции намерения Франции найти для сербской армии надежное место для восстановления сил. Таким образом они косвенно поддерживали действия Италии, которая препятствовала снабжению сербской армии в Албании и блокировала ей подступы к Валоне. Правительство Великобритании противилось также попыткам своих союзников урегулировать с Грецией нерешенные вопросы, касающиеся фронта у Салуни. Вынужденные перемены в отношениях британцев к Балканам и к судьбе сербской армии произошли только после резкого протеста России и заявления французского правительства, что оно полностью возьмет на себя заботу о снабжении, эвакуации и обеспечении сербской армии. На состоявшемся 21 января 1916 года в Лондоне заседании британского Военного совета было принято решение поскорее сосредоточить сербские войска на о. Корфу «для лучшего их снабжения и дальнейшего использования». На том же заседании, где присутствовал и премьер-министр Франции Аристид Бриан с еще двумя министрами, было решено урегулировать запутанные отношения с Грецией и побудить Италию к большей военной активности на фронте у Солуни. Так представители французских и британских властей нашли согласие па вопросу окончательной «оккупации Солуни», однако не смогли прийти к единому мнению, стоит ли на этом театре военных действий ограничиться только выполнением оборонительных задач или планировать также наступательные операции. По мнению британской стороны, в случае благоприятного развития событий на других фронтах, установления тесного сотрудничества с нейтральными до тех пор балканскими государствами и включения восстановившейся сербской армии в состав союзных войск, фронт у Солуни из оборонительного можно было бы превратить в наступательный театр военных действий