Сеньор Вольто - [14]

Я надеялся, что штормер уйдет, и я смогу более аккуратно измерить его размеры, но вместо того, чтобы скользнуть на юг или к морю, он поднялся прямо вверх, уходя в небо, пока я больше не смог отличить его от воображаемых форм ночи. С его уходом шторм улегся, словно бы штормер был объединяющей силой, что командовала яростью элементов бури. И как только он исчез, я оказался в затруднении. Теперь, когда Эспиналь больше не был решающим фактором, было мыслимо, что я смогу заново обрести собственную жизнь. Взятки можно заплатить, связи восстановить. Но посмотрев на отель, эту сине-зеленую тюрьму, где чахла моя душа, и на город, средоточие предательства и лицемерия, мне показалось, что все контакты моей старой жизни перерезаны. Вместо того, чтобы разработать план, чтобы вернуть свое положение бизнесмена, отца и мужа, я обнаружил, что размышляю о бизкочос, черносердечниках, мельхиорах и коктейльных палочках, о непознаваемом создании, свернувшимся в моем черепе, о тайнах, представляемых этими созданиями, об экзотических универсальных потенциях, на которых намекало их существование, потенциях наиболее ярко выраженных штормером. Был ли он особым случаем, или любая тропическая депрессия является симптоматической для прохода подобных созданий вблизи земли? И какие еще тайны предвещают подобные проходы? Я хотел знать все это, понять цели этого невидимого мира и как они влияют друг на друга, и я хотел этого с такой страстью, которую никогда раньше не испытывал. Я верил, что Тито Обрегон тоже чувствовал эту всепоглощающую страсть и в своих поисках абсолютной истины шел далеко впереди меня.

Я припрятал кое-какие фонды на тот день, когда я решу закончить свой брак, поэтому у меня не было трудностей с выживанием, и, хотя Марта отнюдь не была идеальной женой, она была доброй матерью, и имела бы достаточно после продажи отела, чтобы жить дальше. Мои сыновья, и так уже далекие от меня, не станут горевать глубоко и станут еще более далекими. Не имелось неотразимых причин мне оставаться. Я бросил последний взгляд на площадку-палубу, где начали заново собираться празднующие, некоторые уже даже танцевали, не чувствуя странностей ночи, и попытался разглядеть среди танцующих Марту. Я был уверен, что она танцует, хотя, наверное, она уже слегка тревожилась по поводу отсутствия своего любовника. Ветер начал взбрыкиваться снова, когда я побрел по пляжу, направляясь к компаунду Каблевизион, где планировал попросить Антонио отвезти меня вглубь страны, прочь от тех, кто, возможно, ищет меня, чтобы снова посадить. Это был не резкий ветер шторма, но тот, что дует с юга, принося с собой прохладную свежесть высокогорья, и, влекомый ветром, считая его предвестником собственного будущего, с каждым сделанным шагом я чувствовал себя все легче и все определеннее на своем пути.

x x x

Такова она и есть, леди и джентльмены, моя история… хотя и не вся. В течении нескольких следующих лет я путешествовал по стране, останавливаясь в городках, повсюду расспрашивая о Тито Обрегоне, ибо я стал верить, что его паломничество является моим собственным, что его тропа является той, по которой вынужден следовать и я; но о нем не было ни слова, и с тех пор я пришел к заключению, что хотя судьбы наши сходны, пути наши различны. Я открыл, что мой симбионт временами требует более сильных доз электричества, чем может обеспечить мой мозг, и поэтому обзавелся голыми ламповыми проводами и приспособился подключать их к обнаженной коже, пока как-то ночью в Пуэрто Кортес я не столкнулся с карнавалом и от людей узнал, что в их компании нет Сеньора Вольто. Я рекомендовал себя на данное место, и поэтому стал тем электрическим персонажем, которого вы видите перед собой сегодня. Легкий доступ к электричеству был мотивом выбора данной карьеры, но есть и другая причина, о которой тогда я не подозревал.

С годами я многое понял относительно себя и того создания, что делит со мной тело. Я научился, например, делать различие между своими собственными мыслями и чувствами и теми, что генерируются во мне, и что тем не менее различие между нами не так уж велико. В то время как наши цели могут отличаться в деталях, они выкованы в одних и тех же молниях. Я, со своей стороны, ищу Бога. Но не штормера. Я наблюдал его или их много раз с той ночи на пляже и я знаю теперь, что это всего лишь посланец Бога на земле, в то время как Бог Сам есть творение, заключающее в себе все пространство и время, Его величие слишком велико для постижения. Но несмотря на Его обширность, Он не более чем творение. Я чувствую Его угрозу и я верю, что к Нему можно приблизиться с точки высоко в горах, в тех самых горах, где расположен ваш городок. Я еще я верю, что своим симбионтом я подготовлен к такому приближению. Бог радуется таким ритуалам — это еще одно, что я выучил. Из того, что я наблюдал о воздушниках и об их взаимодействии с нами, я понял, что многое в человеческой истории является всего лишь ритуалом, оркестрованным воздушниками при служении своему божеству. Наверное, и я, как Эспиналь, являюсь жертвоприношением, вкусным угощением в течении долгих лет настоенным на электрических соках симбионта. Возможно, я исполняю более значительную функцию. Но какова бы ни была моя участь, я всецело принимаю ее.