Семья Мускат - [48]

— Знаю. Ой, папа, ты ужасный человек. Дай-ка я тебя поцелую. — И Стефа, обхватив Абрама за шею, поцеловала его в щеку и в нос.

— В какой театр ты идешь?

— В Летний. Какой же ты любопытный! Не волнуйся, я себя в обиду не дам.

— Не уверен.

— Только, пожалуйста, папа, не читай мне мораль, ладно? Тебе это не идет.

— У тебя с собой деньги есть? А то у меня ни гроша не осталось.

— У меня всего двадцать копеек. — И с этими словами Стефа стремглав пустилась бежать вниз по ступенькам.

Абрам почесал в затылке: он не знал, идти ему домой или возвращаться на улицу. «Вот оно как. У Копла, стало быть, хранятся мои долговые расписки. А я-то, идиот, думал, что перехитрил их. Теперь они в любой момент могут упечь меня в тюрьму. Хоть сегодня».

Он закурил сигару и поднес горящую спичку к медной табличке на дверях. «Абрам Шапиро». Подумал с минуту, а затем щелкнул пальцами: «Пойду-ка выпью. Теперь уж один черт». И вошел в квартиру. В шкафу, за стеклом, стояли бутылка коньяка и вишневка. В темноте он на ощупь прошел на кухню, взял из буфета хлеб, сыр, селедку. «Плевать на Минца и всех врачей, вместе взятых. Будь они прокляты с их диетами и запретами. Пропади они все пропадом — управляющие, жены, дочери. Продажные твари они, продажные твари все до одного».

Абрам перевел взгляд на окно: за стеклом, где-то далеко, поднялась луна. И, набрав в легкие воздуха, он, что было сил, прокричал: «Будьте вы все прокляты! Пусть набожные ханжи молятся на луну. Я — не буду! Не дождетесь! Хватит! Пусть ползают на корточках и тычутся сюда носом». И он ткнул указательным пальцем пониже спины.

6

Не прошло и получаса, как Абрам опять был на улице. На этот раз он держал путь на Гнойную, к Герцу Яноверу. Он прошел по Велькой, миновал Багно и вышел на Гжибовскую. На Багно еще были открыты антикварные лавки, где торговали старой мебелью, чемоданами, кнутами. Грузчики переносили мебель с площадки перед лавками на повозки. Лошади тыкались мордами в мешки с овсом, раскидывая его по снегу. Проходя по Гжибовской мимо дома Мешулама Муската, Абрам окинул беглым взглядом ярко освещенные окна на последнем этаже и быстро прошел мимо. Как странно, подумалось ему, Хама, мать его детей, вот здесь, в двух шагах от него, а он даже подойти близко не может. Абрам пожал плечами. Ах, что с нее взять! Жалкое существо. Вдруг, на старости лет, подняла бунт.

У Герца Яновера он встретил всех своих старых знакомых: Хильду Калишер, Дембицера и Финлендера. Доктор Мессингер уже ушел. Спиритического сеанса, по всей видимости, не было: стол стоял у стены и на нем лежало пальто Демибицера. Яновер, в халате и домашних туфлях, бросился к Абраму с распростертыми объятиями:

— Милости просим, Абрам! Как хорошо, что ты пришел. А я уже собирался тебе звонить.

— Чего ж не позвонил? Скажу тебе честно, братец, у меня неприятности.

— Что такое?

— Что такое? Весь мой мир разом рухнул. Все теперь против меня: и жена, и тесть, и Копл, и Даша. Они готовы разорвать меня на части. Но я на них плевать хотел, слышишь? Ну, что сидите, точно мокрые курицы? Как привидения? Являются?

— Пожалуйста, Абрам, не язви.

— Какое там! Сегодня мне не до иронии! Я и сам хочу задать столу вопрос — что со мной будет?

— Приходите завтра — зададим, — заверила его Хильда Калишер. Она сидела на диване, кутаясь в шелковую шаль. Из угла рта торчит тонкая папироска, вид суровый.

— Твои личные дела — это твои личные дела. А что же будет с журналом? — поинтересовался Дембицер. — С этим тянуть нельзя. Решай: да или нет.

— Сегодня же поговорю с издателем. Важно, кто войдет в редакционный совет.

— Начнем с малого, — сказал Яновер. — Пусть в первом номере будет всего тридцать две страницы. Посмотрим, как отреагирует провинция. А ты что думаешь, Финлендер?

Горбун Финлендер стоял у книжного шкафа и листал книгу.

— Ты же знаешь мое мнение, — резко сказал он, повернувшись и чеканя каждое слово. — К этому делу подходить надо целенаправленно. Нужно разработать программу. И прежде всего необходимо иметь капитал. Никак не меньше тридцати тысяч рублей.

— Да, деньги немалые, — хмыкнул Абрам и подмигнул Дембицеру. Финлендер, холостяк, бухгалтер в чайной фирме и составитель словаря, пользовался репутацией человека, который строит самые нереальные планы. Контраст между его баснословными проектами и педантизмом вызывал всеобщий смех.

— Я бы не брался за проект, если бы не располагал этой суммой, и ни рублем меньше! — гнул свое Финлендер.

— Ерунда! С чего ты взял, что нужны тридцать тысяч? Трехсот рублей будет более чем достаточно, — прервал его Герц Яновер. — Мы возьмем кредит. Я знаю человека, который достанет бумагу.

— Весь вопрос в том, где взять триста рублей.

— Триста рублей я и сам достану, хоть я и нищий, — вставил Абрам.

— В таком случае, что нам мешает приступить к делу? — недоумевал Яновер.

— А какова моя роль в этом проекте? — осведомилась Хильда Калишер. Слушать про журнал ей явно надоело. Она с нетерпением нащупывала пальцами шпильку, выпавшую у нее из узла на затылке.

— Вы, Хильда, будете казначеем. С вашей интуицией вы всегда безошибочно скажете, кому доверять, а кому — нет.