Семья Мускат - [50]
Акива, шаркая, последовал за ней. Казалось, с его приходом в квартире запахло ритуальными омовениями, синагогальными свечами, потом и плесенью — всей провинциальной затхлостью, которую Гина давно забыла. Она открыла дверь в комнату Асы-Гешла, включила свет и только теперь хорошенько его рассмотрела. Акива весь как-то съежился. В жиденькой, нерасчесанной бороде застряли какие-то нитки и пух. Редкие пейсы были забрызганы грязью. Пальто протерлось на швах, и оттуда торчала подкладка. Шея была обмотана шарфом. Руки висели, словно у покойника. Глаза из-под густых бровей настороженно бегали. Гина содрогнулась:
— Что с тобой? Ты болен?
— Хочу довести дело до конца, — пробормотал Акива. — Надо с этим кончать. Так или иначе.
— А ребе… твой отец… он в курсе?
— Против не отец, а бабушка. Наплевать. Я на себя грех не возьму.
— Садись. Сейчас принесу чаю.
— Нет, не нужно.
— Чего ты боишься? Что чай не кошерный? Мог бы хоть открытку написать, дать мне знать. Извини, но ты и сейчас ведешь себя глупо.
Гина вышла и закрыла за собой дверь. Щеки у нее порозовели, в глазах стояли слезы. Она решила было позвонить Герцу Яноверу, но испугалась, что кто-нибудь выйдет из гостиной и услышит, о чем идет речь. Она пошла на кухню и вернулась с кувшином, тазом и полотенцем. Акива снял шляпу, под ней оказалась смятая кипа. Под расстегнутым лапсердаком Гина разглядела талис и цицит.
— Можешь помыться, — сказала она. — Хочешь, я принесу тебе поесть? Внизу кошерная мясная лавка.
Акива замахал руками.
— Съешь хотя бы хлеба или яблоко.
— Я не голоден. Сядь. Хочу тебя кое о чем расспросить.
— Спрашивай.
— Говори, как есть. Ты жила с ним в грехе?
Гина почувствовала, как у нее пылают щеки. Она сделала шаг к двери, а затем повернулась к Акиве лицом.
— Опять ты за свое, — сказала она. — Ты уж прости меня, Акива, но мне просто смешно тебя слушать.
— Согласно Талмуду, женщина, совершающая прелюбодеяние, нечиста не только перед своим мужем, но и перед своим соблазнителем.
— Только не цитируй мне Талмуд. Если ты готов дать развод — давай, а от упреков меня избавь.
— Дело не в упреках. Какой смысл в разводе, если твой грех никуда не девается? В Талмуде такой развод сравнивается с омовением человека, который одной рукой моется, а в другой держит мертвую змею.
— В геенну все равно же попаду я, а не ты. Я достаточно настрадалась в жизни и готова к любой пытке — пускай на том свете хоть ножами кромсают. Ты и сам прекрасно знаешь, что я претерпела. Наш брак с самого начала никаким браком не был. Уясни это себе раз и навсегда.
Некоторое время Акива молчал. А затем сказал:
— Я смотрю, тебе здесь, в Варшаве, живется не так уж плохо.
— Врагам моим такой жизни не пожелаю! Чудо, что я вообще еще жива! Ко всему прочему, у меня камни в почках. Иногда на стену от боли лезу. Мне надо лечиться, принимать теплые ванны — но ведь нет же ни гроша! Один Бог знает, сколько я так протяну!
— Если б ты сама не решила себя погубить, у тебя было бы все необходимое: достаток в этой жизни и рай — в загробной.
— Какая разница? Все равно же все предопределено. Можешь сегодня здесь переночевать. Эту комнату занимает один молодой провинциал, но я уложу его в другом месте. А сейчас мне надо идти — у меня гости.
— Что-то я не заметил у тебя на дверях мезузу.
— Висит на входной двери.
— Мезуза должна висеть на каждой двери. Я найду, где мне переночевать.
— Где же? Уже поздно.
— На Францисканской.
— Послушай меня — оставайся здесь. Хочешь, я прибью мезузу и на твою дверь. Раз уж пришел, оставайся, а завтра, будем живы, все решим. Раз и навсегда. Кто знает, может, они опять станут тебя уговаривать, и придется начинать все сначала.
— Мезузу, прежде чем вешать, надо осмотреть.
— Кто ж тебе мешает? Вот и осмотри.
— Это должен делать сойфер. Что-то может быть не так, бывает пропущена буква…
— Господи! Ты меня с ума сведешь! Я уже успела отвыкнуть от этого фанатизма. Подожди здесь. И не страдай — грех будет на мне.
Она вышла в коридор. В это время в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел Аса-Гешл. Гина бросила на него испуганный взгляд и загородила ему дорогу.
— Пожалуйста, извини, — сказала она. — Но твоя комната занята.
— Она вернулась?! — воскликнул молодой человек.
— Кто «она»? А, ты про ученицу аптекаря. Нет, нет. Видишь ли, какое дело… Сегодня тебе придется переночевать где-нибудь в другом месте. Знаешь что? Садись-ка ты в трамвай и поезжай к Герцу Яноверу. Я ему позвоню. Понимаешь, произошло непредвиденное — явился мой муж. Ты же знаешь, я ждала, что он даст мне развод, и тут, совершенно неожиданно… он, надо полагать, из ума выжил… Мне его негде уложить. Постой…
Она бросилась к телефону, несколько раз второпях ударила пальцем по рычажку и продиктовала оператору номер.
— Герц? Хорошо, что тебя застала. Когда я скажу тебе, что случилось, ты в обморок упадешь. Представляешь, Акива приехал! Он готов на развод. Завтра… Что?.. Ну, конечно, не предупредил. Ворвался, как этот… как слон в посудную лавку… Я думала, умру на месте… Что?.. В комнате Асы-Гешла. Я боялась его упустить. Сегодня у него одно на уме, а завтра… Что?.. Думаю, у него нет ни гроша. А нам придется платить раввину и сойферу, всем им… Что?.. Значит, пойдешь и возьмешь в долг… Что?.. Нет, мне брать не у кого. Ломбард откроется только завтра, и то не рано, да у меня и закладывать нечего. Сколько? Не знаю, не меньше двадцати пяти… Что ты говоришь?.. Герц, умоляю, будет только хуже. Придется достать. Может, у Абрама… О Господи, лучше мне было не родиться на свет Божий!
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. Польское восстание 1863 года жестоко подавлено, но страна переживает подъем, развивается промышленность, строятся новые заводы, прокладываются железные дороги. Обитатели еврейских местечек на распутье: кто-то пытается угнаться за стремительно меняющимся миром, другие стараются сохранить привычный жизненный уклад, остаться верными традициям и вере.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии, родился в Польше, в семье потомственных раввинов. В 1935 году эмигрировал в США. Все творчество Зингера вырастает из его собственного жизненного опыта, знакомого ему быта еврейских кварталов, еврейского фольклора. Его герои — это люди, пережившие Холокост, люди, которых судьба разбросала по миру, лишив дома, родных, вырвав из привычного окружения Они любят и ненавидят, грешат и молятся, философствуют и посмеиваются над собой. И никогда не теряют надежды.
Роман «Над Неманом» выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко (1841–1910) — великолепный гимн труду. Он весь пронизан глубокой мыслью, что самые лучшие человеческие качества — любовь, дружба, умение понимать и беречь природу, любить родину — даны только людям труда. Глубокая вера писательницы в благотворное влияние человеческого труда подчеркивается и судьбами героев романа. Выросшая в помещичьем доме Юстына Ожельская отказывается от брака по расчету и уходит к любимому — в мужицкую хату. Ее тетка Марта, которая много лет назад не нашла в себе подобной решимости, горько сожалеет в старости о своей ошибке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.