Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи - [5]

– Так это у них в порядке вещей, – подтвердил балагур. – Святым лобзанием любви сие называют. Иуда, который властям его сдал, поцеловал Иисуса в уста, когда брали его. И когда сидел спаситель ихний у Симона с бандою, в упрек Симоне поставил, мол, не дал ты мне целования, слезами не оттер и маслом ноги не смазал. Сам-то он плотник, да видно руки не из того места выросли, на язык проворнее оказался.

– А чей же он? – из передних рядов вышел мужчина лет сорока, пропуская людей вперед и пристраиваясь к балагуру с повышенным интересом.

– Зачат Духом Святым, – усмехнулся балагур.

– Да как же, без мужа родить – самый порок и есть! – не поверил мужчина. – А при муже – дело богоугодное! Жинку не забавы ради берут!

– Ну, где ж это видано, чтобы мыслью или чертом дите зачиналось? – рассмеялся балагур. – Матушка его с сестрою жила у дяди при монастыре. Священники у них часто руки на людей налагали, закрывая в темницу – это у них вместо наказания было, а после отпускали. Не станет же первосвященник себя выставлять на посмешище. Придавили голову некому Иосифу, да и поставили в известность: мол, снизошел Дух Святый и оплодотворил. С пузом и просватали. Сынка, понятное дело, настоящий папаша учил уму-разуму, от него и настропалился чертями заведовать.

– И поверил? – не поверили впереди.

– А как же. Если черт ум замазал, куда деваться-то?

– Значит, был такой человек, который первым решил снесть людям головы… И расплодились как зараза… Родом было завещано, что придут темные времена, когда станут уводить людей в плен страшные люди-нелюди.

– Ну а как без этого? Только он не первый, – продолжил объяснять балагур с ноткой грусти. – То там, то здесь поднимали голову разбойники, обращаясь за подаянием к народу через черта. И первосвященники снимали им головы. Того же Симона-Петра наложением рук закрыли в темницу. Темницу-то он понял, да только ума не стало – свои не признали. Как проткнули шилом, в люди не показывался.

– А как же раскрыли? – полюбопытствовали у балагура. – Спасителя ихнего?

– Ходил с ними Иуда. Ученый был, философ, счетовод, смотрел, смекал. А как понял, чем те четверо занимаются, доложил властям. И весь народ потребовал его казни, обнаружив кровь его на себе. Суд у них был справедливый, три стороны. Старейшины – мудрые люди от народа, первосвященники, которые знали закон, и римские начальствующие.

– А что же Иуда?

– Срама не перенес, – пожалел балагур. – За то, что помог раскрыть преступление, полагалось человеку прощение и награда. Его простили, но он казнил себя. Слишком много людей пострадало и по его вине.

– Дедушка, а что это за проклятие такое: шило? – спросил парнишка неподалеку от Кирилла, обратившись к старику.

Кирилл навостри ухо, в глубине чувствуя, что это важно, только пока не мог понять, почему.

– У тебя, сынок, душа есть, девица. В узелок вас духи завязали. Так Родом написано, чтобы за едину жену посягать. Ты – дух, она – душа твоя, а у нее наоборот: она – дух, а ты душа. Сызмальства она тебе дается. Крепость твоя или беда. Ударят тебя, она боль почувствует. Ее ударят, твое сердце кровью обольется. Шило – это когда по лицу бьют, по детородным органам стегают, несут всякий бред, чтобы душу проклятой по свету белому отпустить. А то мылом присушат – в любви объясняются, поглаживают да проповеди читают, чтобы в ноженьки их душа кланялась. Хоть шило на мыло, хоть мыло на шило – а все одно, смерть! А еще в ухо нашепчут, чтобы мать с отцом не признавал, чтил Христа поганого и жертву перед Родом не ложил, не искал убийц и грамоту забыл – все, чему нас пращуры учили. И служить заставляют, чтобы не вздумал убежать. Презирал бы народ свои и выдал человека, который правду людям кажет.

– Только это и помнит человек, – усмехнулся молчаливый спутник впереди Кирилла. – А противиться начинаешь, боль выходит или сон одолевает. Тошнит людей от правды, тяжело им на нее смотреть.

– А ваша вера лучше? – не поверил Кирилл.

Оба старика тяжело вздохнули, переглянувшись.

– Наша вера – знание. Род – Прародитель всего сущего. Сварог – Дух, сознание Его. Перун и Велес – два царства… Перунько – Небо, громовержец. Велес – Земля, все, чем сыт человек. Стрибог – истина света ученья Перунова, которою человек видит и слышит, а знание, это – Даждьбогово, мира небесного, и учит оно как чистым стать перед Родом-батюшкой. И когда боги разжигают Огонь Семаргла – разум у тебя появляется, который видит правое и неправое.

– Ученье наше не простое, каждого Бога надо потрогать, понять, уметь подойти к нему да поздороваться… Даже Буря Яга Усоньша Виевна, жинка Велеса, дочь Кощея Бессмертного, Рода-батюшку радует, как Дива Додола. Тут она, вроде и камень, а живое дерево родит, зверя и птицу, когда слушает мудрого Велеса. Или вот, Макошь. У каждого человека судьба – прядет она нити от рождения до смерти. А Доля и Недоля узелки не глядя завязывают… Нити и узелки не простые – волшебные. Наложили на тебя шило, и судьбы у тебя нет, одни узлы Недоли. Или мыло. Вроде Доля, а все одно Недоля. А если клубок распутать да узелки развязать, может человек изменить судьбу. Или Марена, жена Кощея, царица она здесь – все умирает: и люди, и звери, и злые, и добрые, а в Небесном царстве – невеста Дажьбога, там смерть случается лишь по велению Рода.