Семипёрая птица - [12]

Урьюн радостно, вприпрыжку побежал, подхватил ястреба.

Он рассматривал добычу, когда почувствовал — на него что-то надвигается. Резко оглянулся — олени. Три оленя. Они вырвались из лиственничной рощи и быстро продирались сквозь кустарник. „Чего они испугались? Неужто их преследует медведь?“ Урьюну стало страшно. Он подумал: нужно спрятаться на дереве, и стал уже выбирать сук, за который он схватится, если покажется медведь. Олени пробежали, не оглядываясь.

Не успел Урьюн прийти в себя, как на него выскочил заяц. Заяц, увидев человека, ошалело бросился наискосок.

„Что это, зверьё с ума посходило?“

И только теперь увидел Урьюн: светлая лиственничная роща горела. И ещё увидел: роща потому была светлая, что в ней много деревьев повалено.

Ветровал. Сухой, он горел без дыма в этот солнечный день. Уже горела опушка леса. Языки пламени, будто огненные птицы, перелетали с куста на куст. И там, где садились эти птицы, всё мгновенно охватывалось пламенем.

Бежать! Но тут из горевших кустов выскочили две белки и с ходу взлетели на лиственницу, у которой стоял Урьюн. Зверьки уселись на ветках и пугливо поглядывали на приближающийся огонь. Вот глупые! Ведь через несколько минут огонь перекинется на дерево. Урьюн свистнул, чтобы согнать белок, но те взобрались ещё выше, исчезли в ветвях макушки. „Сгорят“, — забеспокоился Урьюн.

А в лагере заждались Урьюна. Ребята уже пообедали, а его всё нет и нет.

Колка чувствовал себя неловко: он знал, куда ушёл Урьюн, но молчал. Урьюн не мог заблудиться. Значит, с ним что-то случилось. Колке не хотелось верить в это, и он часто поглядывал вокруг — а вдруг Урьюн выскочит из-за какого-нибудь куста и, ликующе потрясая убитым хищником, закружится в диком танце.

Но Урьюна нет и нет. Колка подошёл к Николаю Лезграновичу.

— Я знаю, куда ушёл Урьюн.

— Говори, — быстро сказал учитель.

— Он ушёл за ястребом вон в ту рощу. — Колка показал рукой.

— Надо пойти в поиски, — сказал Николай Лезгранович.

— И всем, — сказал Илья Вениаминович.

Ребята цепью охватили рощу.

Впереди всех спешили Гоша Степанов, Пахтун и Николай Лезгранович.

— Урью-ю-юн! — изо всех сил кричал Колка.

— Ю-ю-юн!.. — приглушённо отвечало эхо.

Кусты в кровь царапали лицо, ноги, руки, рвали одежду. Николай Лезгранович остановился, несколько раз глубоко втянул воздух.

— Где-то горит, — взволнованно сказал он. И другие почувствовали запах гари. Побежали дальше. Ребята заглядывали под кусты, завалы, коряги.

Лес поредел. Теперь уже все видели дым. Ребята выбежали на опушку. А там Урьюн остервенело бил еловой лапой по языкам пламени, которые вспыхивали на лишайнике и медленно, змейками, наступали на него.

— Он живой! — радостно воскликнул Колка.

Урьюн обрадовался друзьям не меньше их.

Ребята вооружились лапками, стали цепью. И вскоре прибили языки пламени. Хорошо, что перешеек чист от кустарников. Большую часть потушил Урьюн один, ещё до прихода ребят.

Если бы не Урьюн, пламя спокойно прошло бы перешеек, охватило высокую лиственницу, с неё бы перекинулось на кустарники. А к кустарникам примыкала роща, которая по распадкам и сопкам уходила в тайгу…

Но пожар потушен. И только сизый дымок ещё вился над горячим пеплом.

Урьюна обступили ребята.

— Ты герой, — сказал Пахтун.

— Никакой я не герой. Я только тушил пожар, — защищался Урьюн, чем и вызвал у ребят улыбку.

Илья Вениаминович подошёл к чумазому Урьюну. Хотел сказать что-то. Но взял руку Урьюна выше локтя, крепко пожал. Старый учитель был взволнован. Он только судорожно двинул кадыком. И так и ничего не сказал.

Колка поднял ястреба — пригодится на чучело.

Урьюн оглядел свой костюм. Измазанный сажей, прожжённый во многих местах, он был испорчен вконец.

Урьюн озабоченно сказал Колке:

— Знаешь, Колка, достанется мне от Екатерички.

Екатерина Ильинична — воспитательница. Малыши звали её Екатеричкой потому, что не могли выговорить длинное и сложное имя, и ещё потому, что она кричала, когда ругала ребят.

Екатеричка строгая. И даже сердитая. И школьники побаивались её. Как многие эвенки, таёжные жители, она разговаривала громко, словно находилась в лесу. Особенно доставалось тем, кто плохо учил уроки или ходил грязный.

— Ничего не будет, — успокоил Колка своего друга.

9 ПРОЩАЙ, СЕМИПЁРАЯ ПТИЦА!

Однажды после занятий Колка и Урьюн прибежали к Илье Вениаминовичу: принесли свежей рыбы для Семипёрой птицы. Смотрят — а её нет. Забеспокоились, обежали дворы вокруг. Может, она вышла за изгородь и её съели собаки? Может, машины… И вот, когда ребята изрядно поломали себе головы, думая, где ещё искать птицу, смотрят — а она сама летит к ним. Колка и Урьюн схватили друг друга и закружились, дёргаясь и подпрыгивая: выходили Семипёрую птицу.

— Ура-а-а! Ура-а-а! — кричал Урьюн, но вдруг осёкся, словно ему рот заткнули. — Ай! — воскликнул он с досадой. — Она ведь улетит. Давай обрежем ей крылья.

— С ума сошёл! — возмутился Колка. — Язык тебе надо отрезать, чтобы ты думал прежде, чем говорить.

А над поселком высоко-высоко чётким клином проносились в сторону полудня торопливые утки. Колка погладил Семипёрую птицу по голове и сказал:

— К тебе летят. В твои края. Ты прилетела к нам в гости, а наши птицы — к тебе.