Семейный заговор - [7]

Он начал насвистывать. Жизнь прекрасна. Бессмысленно думать о ней по-другому. Как ни крути, а его корабль все равно однажды даст течь и укроется в тихой гавани.

Чилболтон располагался в долине реки Тест в нескольких милях к северу от Стокбриджа. Он предстал перед Джорджем беспорядочно раскинувшейся вдоль дороги группой белых и розовых коттеджей с соломенными крышами, среди которых кое-где виднелись более основательные строения. Все вокруг было безупречно чисто и ухоженно, чувствовалось, что здесь живут в достатке.

Джордж сразу принялся за дело. Сначала он отыскал Рид-Корт, который оказался довольно далеко от деревни. С дороги его было не видно, так как особняк стоял в частных владениях за высокой стеной деревьев. Джордж подъехал к его воротам по покрытой гравием дорожке, медленно развернулся и, не останавливаясь, поехал обратно. Весь маневр занял всего несколько секунд, но глаз у Джорджа был острый и к тому же он знал, на что обратить внимание. Затем он вернулся в деревню и припарковал машину неподалеку от «Аббатской Митры». Четыре бокала сделали свое дело, и досье на мисс Грейс Рейнберд существенно пополнилось. После паба он заправил машину в местном гараже, купил сигареты в магазинчике и, минуя почту, потому что и так узнал уже достаточно, отправился к церкви, возвышавшейся на окраине деревни.

Церковь произвела на него менее сильное впечатление, чем Рид-Корт. Это было мрачное каменное строение с неприметной деревянной башенкой сбоку. Флюгер на макушке извещал, что она построена в 1897 году — далеко не самый лучший период развития архитектуры в Англии. Ламли шел по кладбищу, Альберт не спеша семенил за ним следом. «Содержится в порядке», — отметил Джордж. Несколько изящных каштанов, высокий старый тис, а вдалеке за речкой — просторные заливные луга. Джордж умел видеть и ценить красоту. Чилболтон казался ему именно тем местом, куда приятно было бы удалиться на исходе пути и вести тихую жизнь в спокойствии и созерцании. Разумеется, к старости он будет состоятельным человеком.

Вскоре ему попался церковный сторож, который расчищал дорожки граблями. Сторожа возмутило присутствие на кладбище Альберта. Джордж подхватил собаку под мышку, и старик быстро успокоился. Джордж умело повел беседу сочным завораживающим голосом. Статный, приятный на вид и аккуратно одетый, истинный джентльмен, заправившийся четырьмя бокалами пива «Гиннес», беззаботный и влюбленный в окружающий мир, так что даже очень наблюдательный человек вряд ли заподозрил бы, что Джордж здесь по заданию.

Чем больше он узнавал о семействе Рейнбердов, тем больше завидовал тому, чем оно когда-то владело, и тому, что сохранило до сих пор. Без малейшей горечи Джордж подумал, что если бы не похотливая вдова в школе и некоторые другие грешки после этого, то, возможно, и его ожидало бы что-то вроде жизни Рейнбердов. Естественно, немного скромнее, но все же этакий райский уголок с частным владением, где можно было бы укрыться, как в мягком шелковом коконе, был бы ему обеспечен.

Он вернулся в свой коттедж, когда только-только начинало темнеть. Бланш еще не было. В оставленной записке она сообщала, что уехала в Солсбери за покупками. Джордж никогда не закупал продукты заранее. Он ехал в магазин только тогда, когда при попытке найти что-либо в шкафу вдруг обнаруживал, что там пусто.

Усевшись за стол со стаканом виски с содовой, он начал быстро записывать то, что удалось выяснить для Бланш. Получалось довольно обширное досье, и ему хотелось верить, что этого будет достаточно. Трудно что-либо предвидеть, когда работаешь на Бланш. Пока что он отработал свои двадцать фунтов без особого труда. Если же ей понадобится что-то еще, то ему придется это сделать, хотя вопрос дополнительной оплаты допускалось обсуждать далеко не всегда. Нельзя сказать, чтобы он по этому поводу сильно огорчался. Его чувства к Бланш можно было бы даже назвать любовью. Она хорошо к нему относилась и к тому же не забыла поставить ведро под тем местом, где протекал потолок.

В то время как Джордж потягивал виски в своем коттедже, такой же напиток стоял перед Бушем, внимательно просматривающим два отчета, приготовленных им для Грэндисона. Буш работал дома, в своей маленькой квартирке неподалеку от моста Челси-Бридж, из окон которой можно было видеть краешек Темзы и угол галереи Тейт. Его жена уехала к родителям в Норфолк. Она часто гостила у родителей. Ее отец был отставным генерал-майором. Буш знал, что в один прекрасный день она потребует, у него развода. При желании он легко мог выяснить, кто еще, кроме родителей, так привлекал ее в Норфолке. Его женитьба была ошибкой, сделанной в порыве честолюбия. И теперь его семейная жизнь находилась в таком же хрупком состоянии, как избитая осенними ветрами тростинка в преддверии первой зимней стужи, которая ее окончательно переломит. Если какая-то любовь и была вначале, то она улетучилась очень быстро. Бушу не было жаль расставаться с женой. У нее обнаружились такие физические и социальные запросы, которые в нем не находили никакого отклика. Единственной его любовью, с которой он пребывал в гармонии и которая отвечала ему взаимностью, была работа. Жена даже не подозревала, чем он занимается. Для нее он был одним из служащих Министерства иностранных дел. Он и на самом деле состоял в штате отдела по изучению проблем контроля над вооружениями и разоружением, но в действительности там не работал и даже был там не более пяти раз. То же самое можно было сказать и о Сэнгвиле. Он числился старшим сотрудником в организационном управлении Министерства внутренних дел. Грэндисон не числился нигде. Тем не менее его офис находился на Бердкейдж-Уок рядом с Веллингтон-Бэрракс, и из его окон открывался прелестный вид на Сент-Джеймсский парк и озеро. Здесь под началом Грэндисона работали и Сэнгвил, и Буш, и еще полдюжины мужчин и женщин, преданных, уравновешенных, незаметных людей, подобранных самим Грэндисоном.