Семейное дело - [251]
— Сходим и к главному, — кивнул Воол. — Ты в цехе уже был?
В самом вопросе Ильин сразу уловил какую-то странную интонацию, которая заставила его насторожиться. Да, был, а что? Мысленно он уже торопил Воола, чувствуя, что начинает раздражаться его обычной медлительностью.
— Что стряслось? — не выдержал он.
— Ничего особенного. Две отливки ушли с «синяками»…
— Это я знаю.
— Ну, Тигран приходил, жаловался на Малыгина, что тот не выдерживает график на формовке.
— Обычная история.
— Вот что я хотел сказать тебе, Сережа… — Воол непривычно мялся, тянул, словно ему очень трудно было сказать то, что он должен был сказать. — Дошел до меня один слух… Конечно, слухам верить не следует, но сам понимаешь… Короче говоря, насчет тебя и Ольги Ерохиной… Кто-то что-то видел, кто-то о чем-то подумал… Жена твоя одна на концерте сидела…
Ильин облегченно вздохнул.
— Еще этот кто-то мог видеть, как Ольга меня поцеловала прямо посреди двора, — сказал он, поднимаясь. — Пойдем, Эдуард Иванович. Есть дела поважней, чем слухи… и этот стенд.
— Я должен был сказать тебе это, — отозвался Воол, и Ильину показалось, что он сам раздосадован тем, что в цехе вдруг появился этот нелепый, глупый бабий слушок.
Тогда, после праздничного вечера в концертном зале, Коптюгов пошел провожать Нину домой. В последнее время они встречались часто, подолгу ходили, разговаривали — узнавание друг друга было неутомительным и неспешным, и Нине все больше нравился Коптюгов. Ей нравилось, что от Коптюгова исходила спокойная уверенность, она чувствовала его внутреннюю силу, ее трогало то, что он не был настойчивым. Но дальше ее чувства не шли. За Ниной пытались ухаживать многие, и она резко, быть может даже излишне резко, обрывала эти попытки. Коптюгов оказался исключением, быть может потому, что не был похожим на тех пошловатых прилипал, которые чуть не слюни глотали, глядя на нее.
Они были на «вы», и это тоже нравилось Нине. Она рассказала Коптюгову о себе, но вовсе не для того, чтобы вызвать его сочувствие. Наверно, ему не очень-то приятно было слышать, что она продолжает ждать мужа, верит в то, что его уход — ошибка, которую он рано или поздно поймет. А ошибки положено прощать. «Даже такие?» — спросил Коптюгов. «Если любишь человека — даже такие». Она словно бы захлопнула перед ним дверь, но Коптюгов все равно стоял у порога, не пытаясь войти, и Нина была благодарна ему за это.
Она не знала, что, расставаясь с ней, Коптюгов прекращал свою игру в спокойствие. Он бесился и уговаривал себя, что все равно только так, с такой вот неторопливостью он сможет в конце концов добиться своего. Она не знала, что Коптюгов, проводив ее после очередной прогулки по городу, уходил не к себе в общежитие, а в ресторан и что у него были случайные встречи, случайные связи…
В тот вечер они шли, как обычно, не торопясь. Коптюгов держал ее под руку, и Нина подумала: какая у него сильная рука! Это тоже было приятным ощущением. И разговор, как всегда, был неутомительный.
— В прошлый раз вы так и не ответили мне, чего вы ждете от жизни? Постеснялись, не знаете или не хотите быть откровенным?
Коптюгов засмеялся. Когда он смелея, то чуть откидывал голову.
— Скорее, постеснялся, — сказал он. — В наше время, Ниночка, материальные факторы хотя и признаны, но мало ли что… Уж лучше говорить о моральных.
— Хотите купить машину, — уверенно сказала Нина.
— Вот уж нет! — снова засмеялся Коптюгов. — Зачем возить приговор в собственном багажнике? Автомобилисты — самые несчастные люди на земле. Да и машина в наше время — не просто средство передвижения, а, скорей, для престижа… Тысячи людей думают так: «У Иванова есть, у Петрова есть, а я, Сидоров, что? Хуже, что ли?» Я знал семью, где три раза в день ели только макароны, зато была машина!
Теперь засмеялась Нина.
— Правильно. И еще обязательно должен быть рояль. И полка с книгами, лучше всего красивыми. Впрочем, читать их не обязательно, лишь бы были.
— Еще румынская стенка, — подсказал Коптюгов. — Вы забыли стенку.
— Забыла, — вздохнула Нина. — Значит, вы не хотите ни румынской стенки, ни книг, ни рояля, ни ковров, ни машины. Это мы выяснили. Дальше?
— Ну почему же я не хочу книг, ковров или стенки? — возразил Коптюгов. — Есть вещи мне нужные и есть ненужные. Пока же мне все равно их негде ставить, даже если б они и были. Вы не замерзли, Нина?
— Нет.
— Мне нужно другое, — задумчиво сказал Коптюгов.
— Слава? — спросила Нина.
— Она у меня есть. Вон в газетах обо мне пишут, в кино снимают, в президиумах сижу… К концу пятилетки наверняка орден дадут. Рабочий класс у нас в особой чести.
— Тогда чего же вы хотите?
— Счастья, — тихо ответил Коптюгов.
Они долго шли молча, и каждый думал о своем. Конечно, Нина догадалась, что именно имел в виду Коптюгов под этим словом. И Коптюгов знал, что она догадалась. Это был как бы первый робкий стук в ту самую плотно закрытую дверь, но никто ему не открыл, никто не подошел и не спросил даже: «Кто там?» Коптюгов подумал, что сегодня он снова окажется в «Волне», встретит там старых знакомых и…
Коптюгов солгал сейчас. Он сделал это так умело, что Нина поверила, не задумываясь. Конечно, он хочет счастья! Каждый человек хочет счастья! Она на память могла бы привести добрый десяток цитат из классиков на эту тему. Это же так естественно!
Закрученный сюжет с коварными и хитрыми шпионами, и противостоящими им сотрудниками советской контрразведки. Художник Аркадий Александрович Лурье.
Повесть «Твердый сплав» является одной из редких книг советской приключенческой литературы, в жанре «шпионский детектив». Закрученный сюжет с погонями и перестрелками, коварными и хитрыми шпионами, пытающимся похитить секрет научного открытия советского ученого и противостоящими им бдительными контрразведчиками…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В творчестве известного ленинградского прозаика Евгения Воеводина особое место занимает военно-патриотическая тема. Широкое признание читателей получили его повести и рассказы о советских пограничниках. Писатель создал целую галерею полнокровных образов, ему удалось передать напряжение границы, где каждую минуту могут прогреметь настоящие выстрелы. В однотомник вошли три повести: «Такая жаркая весна», «Крыши наших домов» и «Татьянин день».
Имя рано ушедшего из жизни Евгения Воеводина (1928—1981) хорошо известно читателям. Он автор многих произведений о наших современниках, людях разных возрастов и профессий. Немало работ писателя получило вторую жизнь на телевидении и в кино.Героиня заглавной повести «Эта сильная слабая женщина» инженер-металловед, работает в Институте физики металлов Академии наук. Как в повести, так и в рассказах, и в очерках автор ставит нравственные проблемы в тесной связи с проблемами производственными, которые определяют отношение героев к своему гражданскому долгу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.