Семейное дело - [250]

Шрифт
Интервал

Краем глаза он видел: Силин расплатился с официанткой, встал, пошел к выходу. Все-таки они поглядели друг на друга, и Силин остановился.

— Вы Ильин?

— Да.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, Владимир Владимирович.

Руки друг другу они не подали.

— Большая Москва, а встретились, — сказал Силин, отодвигая стул и садясь. «Нет, — подумал Ильин, — он все такой же: самоуверенный и бесцеремонный». — Как там у вас, на ЗГТ?

— Все в порядке вроде бы.

— Новый директор есть?

— Есть. Званцев.

— Званцев? Почему-то я так и думал, что будет именно он. Справляется?

Вопрос был ревнивым, хотя и заданным как бы вскользь.

— Ну а почему бы ему не справляться?

— Потому что люди у вас работают от сих до сих, лишь бы оправдать свою зарплату, — сказал Силин. — Настоящих работников я и сейчас могу пересчитать по пальцам.

— Ну, для меня, наверно, на ваших руках даже мизинца не найдется, — улыбнулся Ильин.

Казалось, Силин не расслышал его.

— А как ваш литейный? Как Левицкий?

— Он умер, — ответил Ильин.

— Вот как? Я не знал. Кто же теперь заправляет вашим цехом?

— Я.

Силин задумчиво покивал. Это могло означать: ну что ж, все правильно! Или — что же такое происходит, если цехом руководит Ильин? Понимай, как хочешь.

— Тоже справляетесь? — спросил Силин.

— У нас с вами странный разговор, Владимир Владимирович. Я далек от мысли, что ваши вопросы — это ностальгия по заводу, что ли, но чувствую какое-то, извините, злорадство…

— Злорадство? — тихо спросил Силин и медленно поднялся. — Ни черта вы не понимаете, Ильин. Если бы мне предложили, я, не задумываясь, хоть сегодня поменялся бы с вами местами…

Он не попрощался и пошел к выходу, а Ильин глядел на его широкую спину, и ему показалось, что она начала сгибаться у него на глазах. Ильин не выдержал:

— Владимир Владимирович!

Силин обернулся, но не остановился и вышел. Я обидел его, подумал Ильин. Нельзя бить лежачего. Пусть он все такой же, внутренне не изменившийся, так и не понявший, что с ним произошло, но все равно нельзя бить лежачего!


В Большой город поезд пришел днем, и сразу с вокзала Ильин поехал на завод.

Было обеденное время, и его секретарша ушла. Пришлось самому порыться в ее папках, чтобы найти приказы за эти четыре дня и тут же быстро просмотреть их с тем тревожным ожиданием каких-либо неожиданных неприятностей, которое не покидало Ильина последнее время. Но никаких неприятностей вроде не было. Сводки по литью нормальные. Он зашел в кабинет и позвонил в редакцию, Надежде. У машинисток городского телефона не было, пришлось долго ждать, пока за ней ходили.

— Я вернулся, — сказал Ильин. — Здравствуй. Как ты?

— Ничего. Что-то ты не слишком быстро…

— Пришлось ехать через Москву, я заходил к твоим…

— Знаю, — сказала Надежда. — Ты на заводе или дома?

— На заводе.

— Я могла бы и не задавать этот вопрос. Ну, тогда до вечера.

Несколько минут Ильин сидел неподвижно, потом позвонил секретарше директора, попросил передать, что вернулся из командировки и что хотел бы доложить о результатах завтра, но секретарша ответила, что директора вызвали в министерство и он приедет, скорее всего, через неделю. Ильин поморщился: значит, придется идти к Заостровцеву, и тот будет нудно и долго спрашивать, думать, а в результате так ничего не решит и скажет, что надо подождать директора…

Он снял со шкафа каску и пошел в цех, хотя знал, что сейчас все заместители обедают и для дневного обхода это самое неподходящее время.

Разговоры с мастерами на плавильном были короткими, Ильин шел дальше, подсознательно улавливая ту спокойную обстановку, которая, казалась, наконец-то установилась в цехе. На стержневом участке несколько женщин поздоровались с ним совсем по-деревенски, будто они встретились на деревенской улице: «С возвращеньицем вас, Сергей Николаевич!» А там, дальше, на формовочном, и впрямь запахло деревней — видимо, только что привезли свежее сено, и Ильин видел, как двое формачей сидели на нем, развалясь, запивая еду молоком прямо из горлышек. Он улыбнулся, вспомнив, как этой осенью вид сена в цехе изумил киношников, снимавших фильм, и как пришлось объяснять, для чего оно нужно здесь…

Соберу заместителей позже, решил Ильин, сворачивая к внутренней лестнице. Для того чтобы попасть в партбюро, надо было подняться на второй этаж. Это Воол настоял на том, чтобы перевести партбюро сюда, ближе к цеху, чтоб людям не надо было шагать в обход и терять время.

Воол был один, сидел на диване, а перед ним на полу лежали большие фотографии, и он разглядывал их с таким озабоченным лицом, будто решал какую-то необыкновенно трудную задачу.

— А, ленинградец! — сказал Воол. — Проходи осторожней. Вот, видишь, комсомол затеял стенд, а карточки отбирать — мне. Как съездил?

— Хорошо съездил, — ответил Ильин, пробираясь к дивану на цыпочках. Он сел рядом с Воолом и, хотя сейчас меньше всего его интересовали эти фотографии, невольно начал разглядывать их, и наткнулся на улыбающуюся физиономию Сережки. Тот стоял перед Леной Чиркиной — снимок был сделан в лаборатории.

— Хорошо съездил, — повторил Ильин. — Через полчаса соберу замов, так что кончайте раскладывать свой пасьянс, Эдуард Иванович. И к главному нам тоже, наверно, стоит пойти вместе.


Еще от автора Евгений Всеволодович Воеводин
Совсем недавно… Повесть

Закрученный сюжет с коварными и хитрыми шпионами, и противостоящими им сотрудниками советской контрразведки. Художник Аркадий Александрович Лурье.


Твердый сплав

Повесть «Твердый сплав» является одной из редких книг советской приключенческой литературы, в жанре «шпионский детектив». Закрученный сюжет с погонями и перестрелками, коварными и хитрыми шпионами, пытающимся похитить секрет научного открытия советского ученого и противостоящими им бдительными контрразведчиками…


Земля по экватору

Рассказы о пограничниках.


Совсем недавно…

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крыши наших домов

В творчестве известного ленинградского прозаика Евгения Воеводина особое место занимает военно-патриотическая тема. Широкое признание читателей получили его повести и рассказы о советских пограничниках. Писатель создал целую галерею полнокровных образов, ему удалось передать напряжение границы, где каждую минуту могут прогреметь настоящие выстрелы. В однотомник вошли три повести: «Такая жаркая весна», «Крыши наших домов» и «Татьянин день».


Эта сильная слабая женщина

Имя рано ушедшего из жизни Евгения Воеводина (1928—1981) хорошо известно читателям. Он автор многих произведений о наших современниках, людях разных возрастов и профессий. Немало работ писателя получило вторую жизнь на телевидении и в кино.Героиня заглавной повести «Эта сильная слабая женщина» инженер-металловед, работает в Институте физики металлов Академии наук. Как в повести, так и в рассказах, и в очерках автор ставит нравственные проблемы в тесной связи с проблемами производственными, которые определяют отношение героев к своему гражданскому долгу.


Рекомендуем почитать
Взвод

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Орлиное гнездо

Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.


Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.