Семейное дело - [117]

Он мгновенно выстроил цепочку: Нечаев — обком партии, может быть даже Рогов — редактор газеты. Что ж, пусть не хвалят, лишь бы не ругали. Но эта мысль не успокоила его.

Надо было подумать, чтобы решиться… То, что он мог сделать, он не должен был делать, но другого выхода, видимо, уже не существовало. Он ходил по кабинету, и старые часы медленно и мерно вторили его шагам.

Риск? Да, конечно, риск… Внеплановая ревизия была месяц назад, плановая будет в июне… Так что с этой стороны все спокойно. Начальник ОТК пойдет навстречу, в этом я уверен. Начальник планового отдела в отпуске, а его заместительница подпишет все, что я скажу. Зам по коммерческой части любит повторять: «Живи сам и давай жить другим», а заодно строит дачку, и премия ему вот как нужна. Остается главный бухгалтер Притугин…

Он подошел к двери и, открыв ее, сказал Серафиме, чтобы она вызвала Притугина.

Что он знал о Притугине?

Тихий человек — таким он показался Силину много лет назад. Бумажная душа. Но однажды Силин шел по улице и увидел толпу, осадившую лоток с книгами. Продавали небольшую книжицу «Советы рыболову-любителю», и он тоже купил ее. На обложке, над щучьей пастью, из которой торчала блесна, стояла фамилия автора: Притугин. Это могло быть простым совпадением, но на завтрашний день он позвонил главному бухгалтеру и сказал, что приобрел вчера одну любопытную книжку… «Разрешите, я к вам зайду?» — спросил Притугин. Он принес другую книжку — со своим автографом. Силин не скрывал своего удивления. Он даже не предполагал, что Притугин может не то что книжку написать, а вообще любить рыбалку! Притугин сидел перед ним и как-то косенько улыбался. «Не сочтите за хвастовство, Владимир Владимирович, но ко мне очередь стоит за консультацией. По вечерам советы в обществе охотников и рыболовов даю…» С того дня они ездили на рыбалку вместе. Это устраивало обоих. У Силина была машина, у Притугина — знание мест. Вот и не верь после этого в поговорку, что рыбак рыбака видит издалека.

На заводе поговаривали, что Притугин потихоньку выпивает. Конечно, на рыбалке, да под уху выпить «маленькую» сам бог велел, — и Силин не раз видел, как его спутник раскупоривал заветную четвертинку. Но говорили, что у Притугина каждый день — «маленькая», а в субботу и больше. Так, слухи…

Сейчас Притугин вошел в его кабинет с той косенькой улыбкой, которая запомнилась Силину с их первой встречи. Он протянул главбуху руку и, не выпуская ее, повел Притугина к дивану.

— Ну что, Константин Иванович, — сматываем зимние удочки, разматываем летние?

— Рановато вроде бы. Я до апреля еще на ледке посижу. В прошлое воскресенье плотва чудесно брала. А вы так и не выбрались ни разу за всю зиму?

— Сами знаете, не до того.

— Знаю, — кивнул Притугин.

— А что делать будем, Константин Иванович? (Притугин промолчал). Надо же что-то делать, а?

Молчание главного бухгалтера насторожило Силина. Оно могло означать: ни на какие приписки я не пойду. Силин тоже замолчал и, отойдя, отвернулся к окну. Но он знал, чувствовал, что Притугин наблюдает за ним.

— Вы вроде как бы наживку кинули, Владимир Владимирович.

— Ничего я не кинул, — сказал Силин. — Вот только что разговаривал с одним корреспондентом, он сказал: «Завод хвалить запрещено». Не дадим план — люди останутся без премии. Посыпятся и другие шишки. Все это вы понимаете не хуже меня.

— Понимаю, — тихо отозвался Притугин. — Что же вы предлагаете?

— У меня нет другого выхода, Константин Иванович. — Силин старался говорить мягче и в то же время словно жалуясь. В другую пору и другому человеку он просто приказал бы — и все. Но сейчас надо было говорить с Притугиным только так. — Придется нам с вами взять в промежуточный отчет продукцию не строго по стандарту.

— Это распоряжение, Владимир Владимирович?

Если бы это было распоряжением, главный бухгалтер должен был написать служебную записку. Тогда директор дает второе распоряжение, и главный бухгалтер обязан его выполнить, но сообщить о нем в главк. Сейчас Силин понимал, что Притугин ждет от него так называемой «второй подписи», он даже встал с дивана.

— Владимир Владимирович, но это же…

— Я тоже не мальчик, Константин Иванович, и все понимаю сам. Но вы учтите и то обстоятельство, что у нас есть обоснованные нормы погрузки крупногабаритных изделий — до полутора месяцев. В отчете их можно сократить. Надо, Константин Иванович. И, разумеется, без всякой огласки…

Он видел: Притугин еще сопротивляется. Конечно, риск есть, но риск минимальный. Через несколько месяцев уже никто не станет копать, ехала ли продукция в ящиках к потребителю или еще испытывалась на заводе.

— Ну, а потом, — пошутил он, — сдобрим это дело тройной ухой! Век не забуду вашу уху.

Притугин понял, что разговор окончен, пора уходить. Силин снова протянул ему руку.

— Спасибо, Константин Иванович. Наверно, плохо будет, если мы перестанем помогать друг другу.

Притугин выходил из кабинета как-то бочком, и Силин подумал, что последние слова были ни к чему — они прозвучали как угроза. Но ничего, ничего! Не все лаской. Время от времени стоит и зубы показать, а Притугин — человек робкий, так что можно считать — одно дело сделано. Через неделю я вызову его снова. И через две недели. Потому что я не хочу краснеть в министерстве и не хочу, чтобы говорили: «Силин сдал». Только бы перескочить через эти два-три месяца, и все, все войдет в нормальную колею…