Семейная тайна - [61]

* * *

Рождество расцвело в Саммерсете, как пышный фейерверк. Все деревья вдоль подъездной дорожки украсили венками из перевязанного бархатом остролиста, а с чугунных фонарных столбов у фасада свисали гирлянды из красных лент и серебряных колокольчиков. Лондон тоже наряжался в праздничное убранство, но с блеском самовлюбленного Саммерсета не могло сравниться ничто.

Ровена стояла у окна в холле и наблюдала за Викторией с Элейн, которые прогуливались по парадному розарию. Она боялась, что с приближением святок Викторию одолеет хандра, но при виде смеющихся девушек ей пришлось признать, что сестра, пусть даже сама она об этом не подозревает, вполне освоилась в Саммерсете, будто была рождена для него.

Но так оно и было, с удивлением осознала Ровена. Порядки в Саммерсете сильно отличались от привычного образа жизни в Лондоне, но тем не менее сестры приспособились к ним легко, будто влезли в любимый старый халат. Надолго ли? Как скоро они возропщут под гнетом многих и многих запретов? Бездельничать дни напролет было невыносимо, а непостижимо строгий раздел между Бакстонами и слугами, которые фактически содержали дом, заставлял страдать. И все же… история, предания, величие и элегантность поместья кружили голову. Пусть она знала, что этот стиль жизни уходит — должен уйти — в прошлое, ее вдруг опечалила мысль о том, что все закончится, когда она только начинает входить во вкус.

Ровена отвернулась от окна и поймала взгляд опального деда, взиравшего с портрета. Они с сестрой едва помнили старика — тот почти все время проводил наверху, в роскошных парадных апартаментах. Лишь иногда детей выстраивали гуськом, и она с Колином впереди, Элейн позади и Виктория на руках у няни шли к деду, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Ровена не понимала, зачем все это нужно, улавливая настроение взрослых, которые тоже относились к происходящему со смешанными чувствами.

Старый граф правил домом железной рукой, как и всем в Саммерсете. Ровена подумала, что ему было тяжко ощущать приближение старости; возраст пощадил разум, но искалечил тело. Наблюдать, как власть постепенно ускользает из рук и переходит к сыну, которого он всегда считал ниже себя.

Тишину нарушил звук мотора, и мысли о предке сразу вылетели из головы Ровены, ибо гул доносился не с подъездной дорожки, а с пасмурного неба. Она распахнула окно, и порыв зимнего ветра мигом выдул из коридора вековой запах затхлости. Ровена высунулась из окна и выгнула шею. Вот он, аэроплан, уже над коньком крыши. Джон прилетал не каждый вечер, но достаточно часто, чтобы дать ей понять, что помнит о ней, и шум мотора неизменно вызывал у нее улыбку.

Самолет приблизился, и Ровена прижала руки к груди, дабы сердце не воспарило следом. Девушки внизу замолчали. Прикрыв ладонями лицо от хилого зимнего солнца, они наблюдали, как аэроплан непринужденно выполняет петлю и облетает замок, прежде чем вновь устремиться на запад.

Ровене больше всего на свете хотелось лететь с Джоном в погоне за солнцем, куда бы оно ни привело. Она провожала аэроплан взглядом, пока тот не скрылся из виду, и только тогда отвернулась и захлопнула окно.

Ее мысли вдруг обратились к Пруденс. Ровена никак не решалась сказать ей, что лондонский дом продан и они с Викторией останутся в Саммерсете, пока не найдется другое жилье. Если найдется. В горле образовался комок. Она вполне поймет Пруденс, если та не захочет жить в особняке… Возможно, придется поискать другие варианты на время, пока они с Викторией не примут какого-то решения. Конечно, она все расскажет Пруденс, но лучше подождать до окончания праздников. Рождество и так тяжело встречать без отца. Она боялась представить, что будет с Вик, если и Пруденс решит уйти.

* * *

Виктория сидела на верхней ступеньке приставной лестницы и свысока наблюдала за кривляниями других, благо сделалась на четыре фута выше. Рождество принесло с собой постоянный круговорот гостей, преисполненных благих намерений заставить Викторию и Ровену забыть, что они впервые встречают праздник без отца. Это ужасно утомляло, и Виктория считала, что чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы ей предоставили веселиться одной по своему усмотрению. Она никогда не гостила в Саммерсете зимой и нашла бы себе занятие, если бы окружающие перестали с ней нянчиться и обращались как со взрослой.

Коттедж няни Айрис тоже претерпел чудесное превращение, хотя и не такое грандиозное. За прошлый месяц Виктория побывала в нем несколько раз и, даже зная, что пожилая женщина не будет страдать от одиночества в рождественское утро, искренне жалела, что не может присоединиться к ее семейству.

Сейчас же Виктории хотелось одного: спрятаться в тайной комнате, позаниматься стенографией и полистать «Ежеквартальный ботанический вестник», в конце которого, оказывается, публиковались объявления о вакансиях и стипендиях. Некоторые касались исследования флоры и фауны в отдаленных уголках света. Она поупражнялась в ответах и напечатала все варианты, гадая, наберется ли когда-нибудь смелости отослать хоть один. К тому же у нее все равно не было ни званий, ни степеней. Виктория нахмурилась и выбросила это из головы. Главное — захотеть, а способ найдется.