Семейная книга - [28]

* * *

В ту чреватую несчастьями субботу, когда Морис позвонил, что придет, мы вздохнули уже с облегчением. Дядя жены информировал нас, что он имеет намерение посетить нас после обеда, если не помешает. Наконец мы смогли подготовиться спокойно. Мы сделали из этого целое представление. Установили по бокам картины два торшера, накрыв их красно-зелено-желтым целлофаном, как в театре, чтобы дядя увидел, насколько мы ценим его подарок. Словом, пустились во все тяжкие. Жена щедрой рукой рассыпала пахучие цветы по золоченой рамке. Мы взглянули на картину с облегчением:

В шесть раздался звонок. Жена вышла встречать дядю веселой балетной походкой. В качестве последнего мазка с веселым смехом мы направили прожектора прямо на коз и стирающих матерей. И вот — открывается дверь, и на пороге — доктор Перельмутер, гендиректор Министерства просвещения, в сопровождении супруги.

* * *

Я стоял под картиной, залитой светом. Жена, стоящая позади гостей, совершенно стушевалась, были видны только ее глаза, лишенные всякого выражения. Доктор Перельмутер считался одним из наших близких друзей. Это образованный человек с утонченным вкусом, а его супруга — директор магазина произведений искусства. Они вошли в комнату, содрогнулись, и мне показалось, что доктора Перельмутера ноги не держат. Я старался стать так, чтобы закрыть собою хотя бы коз.

— Какая приятная неожиданность, — сказал кто-то моим голосом, — что вы…

Доктор Перельмутер протер очки и не в силах был вымолвить ни слова.

Цветы, если бы хотя бы не эти цветы на раме…

— Квартира у вас очень красивая, — пробормотал доктор, — всякие… картины…

Я явственно почувствовал, как ешиботники исполняют хасидские танцы за моей спиной. На несколько минут воцарилась очень неприятная тишина, гости не отрывали глаз от этого… Жена, воспользовавшись замешательством, выдернула штепсель от торшеров. Однако от плеча рабби и ниже картина оставалась освещенной. Доктор Перельмутер попросил стакан воды из-за головной боли. Жена вернулась из кухни со стаканом воды и сунула мне в руку записку: «Эфраим, держи ухо востро!»…

— Извините, что пришли без предупреждения, — сказала госпожа Перельмутер, — мой муж хотел с вами срочно поговорить насчет вашей поездки в США…

— Да, а в чем дело? — спросил я.

— Это уже не важно, — сказал доктор, — собственно, дело не такое уж срочное…

Я чувствовал, что мы должны как-то объяснить происходящее, иначе мы просто не будем существовать для культурных людей. Жена набралась смелости:

— Вы, конечно, удивляетесь, как эта картина попала сюда?

Они замерли:

— А действительно — как?

И тогда вошел дядя Морис. Мы представили его гостям. Мы увидели, что он производит очень хорошее впечатление на гостей.

— Вы хотели сказать нам что-то насчет картины, — напомнил жене доктора Перельмутер.

— Да, — прошептала женушка, — Эфраим, пожалуйста…

Я перевел взгляд на жену-дезертира, посмотрел на замерших Перельмутеров, на ешиботников в тени мельницы, на дядю Мориса, излучающего веселье и довольство.

— Красивая картина, — сказал я, опустив глаза, — пространственная, кисть, преисполненная выразительности… много солнца… масло… кстати, мы получили ее в подарок от дяди!

— Господин собирает картины? — спросила госпожа Перельмутер.

— Не такие, — сказал дядя с извинительной улыбкой, — я лично предпочитаю миниатюры. Но к сожалению, — только не обижайтесь, детки, — говоря откровенно, я-то знал, что нынешняя молодежь, с ее испорченным вкусом, предпочтет такую гигантскую мешанину…

— Не совсем так, — вмешался я в легко текущую беседу, доставая из ящика ножницы, — в определенной степени и небольшие картины имеют некоторую ценность в моих глазах…

И с этими словами я воткнул ножницы в речной пейзаж и вырезал трех коров с некоторым количеством облаков. Потом вырезал кораблик с двумя музыкантами сбоку. Первозданная радость охватила меня как пожар, и весь я преисполнился юношеской энергии. Я с жизнерадостным смехом воткнул ножницы в рыбацкие сети и вырезал рабби. Мельница пошла вместе с одним из юношей-талмудистов… козы — с бар-мицвой… луна — со стиркой…

Когда я закончил свое дело в художественном опьянении, мы были в квартире одни, жена, несколько напуганная, с видимым облегчением раскладывала мои произведения. Она насобирала тридцать две картины за четверть часа. Открываем галерею.

Обмен родственниками

Нет события, более освежающего душу, чем открытие дальних родственников, внезапно обнаружившихся дядей и племянников на полях семейной карты. Напротив, близкие родственники, вписанные в наши повседневные серые будни, неспособны пробудить в нас никакого интереса. Эта стандартная плоть от плоти не требует нашей постоянной личной заботы. Они сами собой появляются у человека в момент его рождения, не оставляя никакой возможности для апелляции. Пишущий эти строки всегда был против автоматизации индустрии родственников. Меня всегда тянуло к полуизвестным родственникам, к потомкам какой-нибудь тети со стороны свекра, к всевозможным полузабытым племянникам, к такого рода замечательным пограничным случаям, в которых есть значительная доза неожиданности.