Семь красавиц - [4]

Шаг ее, как куропатки горной, легкий шаг.

В одеянии румийском, прелести полна,

Насринуш, идет за нею — русская княжна.

Вот магрибского владыки дочь Азариюн,

Словно утреннее солнце девы облик юн.

Дочь царей румийских.— диво сердца и ума.

Счастье льет, сама счастлива, имя ей — Хума.

Дочь из рода Кей-Кавуса, ясная душой

Дурасти — нежна, как пальма, и павлин красой

Этих семерых красавиц сам изобразил

Маг Симнар и всех в едином круге заключил.

А посередине круга — будто окружен

Скорлупой орех — красивый был изображен

Юный витязь. Он в жемчужном поясе, в венце.

И усы черны, как мускус, на его лице.

Словно кипарис, он строен, с гордой головой.

Взгляд горит величьем духа, ясный и живой.

Семь кумиров устремили взгляды на него,

Словно дань ему платили сердца своего.

Он же ласковой улыбкой отвечает им,

Каждою и всеми вместе без ума любим.

А над ним Бахрама имя мастер начертал.

И Бахрам, себя узнавши, надпись прочитал.

Это было предсказанье, речь семи светил:

«В год, когда воспрянет в славе витязь, полный сил, —

Он добудет семь царевен из семи краев,

Семь бесценных, несравненных, чистых жемчугов.

Я не сеял этих зерен, в руки их не брал;

Что мне звезды рассказали, то и написал».

И любовь к семи прекрасным девам день за днем

Понемногу овладела молодым царем.

Кобылицы в пору течки, буйный жеребец —

Семь невест и льву подобный юный удалец.

Как же страстному желанью тут не возрастать.

Как же требованьям страсти тут противостать?

Рад Бахрам был предсказанью звездному тому,

Хоть оно пересекало в жизни путь ему.

Но зато определяло жизнь и вдаль вело,

Исполнением желаний дух его влекло.

Все, что нас надеждой крепкой в жизни одарит,

Силу духа в человеке удесятерит.

Вышел прочь Бахрам и слугам дал такой наказ:

«Если в эту дверь заглянет кто-нибудь из вас,

Света солнечного больше не видать тому:

С плеч ему я без пощады голову сниму».

Стражи, слуги, и вельможи, и никто другой

Даже заглянуть не смели в тайный тот покой:

Только ночь прольет прохладу людям и зверям.

Взяв ключи, Бахрам к заветным подходил дверям,

Отпирал благоговейно и, как в рай, вступал:

Молча семь изображений дивных созерцал.

Словно жаждущий, смотрелся в чистый водоем.

И, желаньем утомленный, забывался сном.

Вне дворца ловитвой вольной шах был увлечен,

Во дворце же утешался живописью он.

Бахрам берет венец

Только в золотой короне утро над землей

На подножии рассвета трон воздвигло свой,

Полководцы и вельможи шахов поднялись

И с войсками на майдане ратном собрались.

Все войска Арабистана ожидали там,

Против них войска Аджама тоже стали там.

Стражи царского зверинца из глубоких рвов

Вывели двух разъяренных людоедов-львов.

Приковали львов цепями рядом к двум столбам,

Чтоб меж ними невредимо не прошел Бахрам.

Тут зверинца главный сторож, богатырь-храбрец

Под охрану львов могучих положил венец.

Золотой венец меж черных этих львов лежал,

Словно между двух драконов месяц заблистал.

Но не таза гром драконов черных испугал,

Таз судьбы и меч Бахрама тьму с небес прогнал.

По земле хвостами били, яростью горя,

Эти львы, они рычали, будто говоря:

«Кто посмеет подойти к нам и корону взять?

Кто посмеет у дракона клад его отнять?»

Но рожден с железным сердцем славный был Бахрам,

Много львов убил, дракона победил Бахрам.

На цепях те львы ходили, растерзать грозя,

На полет стрелы к ним было подойти нельзя.

По условию мобедов, должен был Бахрам

Первым выйти за короной к двум огромным львам.

Если, мол, возьмет корону — будет шахом он,

Примет чашу золотую и взойдет на трон.

Если ж не возьмет — от трона отречется пусть

И туда, откуда прибыл, вновь вернется пусть.

То условие без спора принял шах Бахрам,

Он спокойно с края поля подошел ко львам.

Он охотником в Йемене самым первым слыл,

Он за жизнь свою до сотни львов степных убил.

И арканом львов ловил он, и стрелой стрелял,

И копьем своим, и сталью острой убивал.

Разве сотню львов убивший побоится двух?

Он, как сталь, в охоте львиной закалил свой дух.

Он своей кольчуги полы за кушак заткнул,

Подошел, как вихрь палящий, прямо к львам шагнул.

Сам на львов, как лев пустыни, грозно зарычал

И венец рукою левой между ними взял.

Эти львы, увидя доблесть львиную его,

И бесстрашье и отваги львиной торжество,

Ринулись, как исполины, на него. Скажи:

Острые мечи в их пасти, в лапах их — ножи.

Захотели шахской кровью свой украсить пир,

Захотели миродержцу тесным сделать мир.

Но Бахрам зверей свирепых грозно проучил,

Кровью этих львов свой острый меч он омочил.

Обезглавил их и злобе положил конец.

Он живым ушел с майдана и унес венек

Возложил его на темя и воссел на трон,

Так судьбой своей счастливой был он одарен.

Тем, что он неустрашимо взял венец у левов,

Сверг Бахрам лису с престола древнего отцов.

Бахрам восходит на престол отца

Гороскоп, что о рожденье шаха возвестил,

Исполнялся благосклонной волею светил.

И по звездам, хоть не видя шаха самого,

Звездочеты наблюдали путь судьбы его.

Видели, что трон Бахрама был в созвездье Льва,

Совершались предсказанья давнего слова.

В сочетанье с Утаридом, солнце в апогей

Поднималось — обещаньем долгих, славных дней.

В знак Овна Зухра входила, Муштари вставал

Со Стрельцом. И дом Бахрама раем расцветал.