Семь баллов по Бофорту - [75]
Наш ИЛ-18 прилетел незаметно и тихо, когда пассажиры, истомившись, уже не в силах были его ожидать. Он сел в сторонке, будто чувствуя, что провинился, и мы заметили его усатое туловище только тогда, когда от него к аэропорту потянулась ниточка «чернокожих» с сетками, набитыми круглощекими арбузами, яблоками и дынями, светившимися, как портативные солнца. Север возвращался из отпусков. Душный аромат черноморских курортов, осеннее изобилие южных базаров — соблазнительная и недоступная уже нам роскошь волной прокатила сквозь бледные, не скрывающие своей восторженной зависти наши ряды и исчезла в отверстых дверях автобусов в такси.
— Пять лет в отпуске не был, и сейчас вот задержался! — мужчина в новенькой соломенной шляпе и желтых сандалиях, наверное час назад еще красовавшихся на полке магаданского универмага, нетерпеливо переминался у входа на поле. — В Минводы лечу, а солнышка, однако, уж не застану, — ни к кому не обращаясь, нервничал он. И вдруг, подхватив свою синюю авоську, ударился к самолету, придерживал на бегу новенькую шляпу, которая была ему маловата и все норовила соскочить. Тоненькая стюардесса прогнала нетерпеливого дядьку от трапа.
— Хоть бы немножко солнца застать, а тут тянут и тянут кота за хвост, — смущенно посмеиваясь, оправдывался он, покидая поле под надзором строгой стюардессы.
Когда мы взлетали, в самолете еще стоял тонкий аромат ташкентских дынь и переспелого дюшеса.
Сопки плавно повалились под крыло. Еще немного, и мы перестанем различать знакомые очертания Колымской земли.
Женщина-чукчанка, сидевшая впереди меня на кресле 3а, несколько раз беспокойно оглянулась, не то принюхиваясь, не то приглядываясь. Мы удобно откинувшись на креслах, безмятежно встречали ее озадаченный взгляд. Да, да, она не ошиблась: здесь, в салоне изящного лайнера, запахло ее родиной — тундрой. В сборчатом кармашке позади ее кресла, в камосной рукавице, излучающей запах яранги, мудро усмехался раскосый бог зверобоев — костяной пелекен, принесший нам удачу.
ФОТОГРАФИИ
У бухты Провидения.
Каждое утро охотник подходит к морю и вглядывается в даль, то свирепую, то прозрачно-спокойную. Какой подарок приготовило ему море — от Мечигменских лагун до мыса Дежнева?
Мыс Дежнева — самый край нашей земли. Сюда падают первые лучи восходящего солнца. Жители поселка Уэлен просыпаются раньше всех.
Сурова Чукотка и далека. Люди здесь почти не расстаются с меховыми одеждами. Но «Спидола», вертолет, свежие газеты — этим здесь никого не удивишь.
В этих горах проходили экспедиции геологов. Здесь, в центре открытой ими золотой страны, вырос юный город Билибино. Чукотское золото обрело мировую известность.
Киты — богатство, гордость, предмет вдохновения для чукчей. Самые ловкие и храбрые выходят в море, чтобы добыть кита. Бригадир уэленских зверобоев Лёлич — храбрейший из храбрых.
Жизнь любого хозяйства побережной Чукотки — олени и море. В колхозе имени Ленина 35 тысяч оленей. Да и в морском промысле лоринцы не менее удачливы: каждый день возвращаются зверобои с добычей. У председателя колхоза Г. Гутникова есть все основания быть довольным.
«Богата моя земля, — поет народный певец. — Стада жирных моржей лениво выходят на отмели. Самые сильные собаки несут на восход наши груженые нарты. Мой народ счастлив. И солнце над ним ласковее, чем вчера».
Остров Врангеля. Полярная ночь над Звездным.
