Семь баллов по Бофорту - [70]
К тот же вечер он потребовал у бухгалтера расценки и стал платить шурфовщикам по сто восемьдесят.
«Рябошапка — мужик хороший, строгий, к человеку со всем уважением, — говорили нам ребята-прибористы. — Только один и держит. Уйдет — побежит народ с Карали».
Нервами, здоровьем, упрямством вытягивает Рябошапка Караль. Компрессоров не хватает, нормы бестолковые, золото «не отходит». А он тянет. И ведь может надорваться человек. Не пора ли помочь ему? Достать злосчастные компрессоры, пересмотреть нормы, установить истинное содержание золота в песках. Прошло ведь время, когда человек был единственным резервом роста золотодобычи.
Бородач на полигоне говорил: «Головы надо кое-кому пооторвать». Наверное, действительно надо. Кустарщина, бестолковость, сезонщина заедают прииски. До смешного устарели промывочные приборы. Гидроэлеваторы, на которые возлагалось столько надежд, вышвыривают без всякой жалости гордость чукотских приисков — крупные самородки. Может, все-таки пора собрать группу талантливых инженеров — а вдруг (чем черт не шутит!) возьмут или и придумают что-нибудь поумнее древнего промприбора, поаккуратнее гидроэлеватора? Синхрофазотрон придумали, «Огру» придумали, может, и для золота что-нибудь придумают?
Синеет воздух, налитый в долину Каральваама. И от итого тихо становится на душе. В домиках загораются красные и желтые оконца. Хорошо ли здесь жить? Ходить на полигон по мерзлой, дикой тропе, варить на плитке нехитрый обед из оленьего бока, а вечером смотреть кино в длинном дощатом клубе.
Мы расходимся по общежитиям. И мужском пахнет табаком, разбросаны по столу и тумбочкам «Техника — молодежи» и «Смена». Шофер в мятой кепке, сидя на разостланной постели, рассказывает, как в разгар зимника запоролись они с машинами (полопались от мороза баллоны) и тайком угнали из гаража заспавшуюся «пожарку» и как таскали их потом за это «мордой по песку», но «пожарка» успела-таки поработать. Парень рассказывает и косится на чайник, приветливо похлопывающий крышкой. Побалуются чайком — и спать.
В женском общежитии пахнет деревенской избой. Этот кисловатый, домашний дух привезла сюда из Кировской области вместе с ситцевыми цветастыми занавесками новая уборщица тетя Поля. По стенам над кроватями цветные фотографии хозяек, подкрашенные щедрым ретушером. На тумбочках кремы, зеркальца на косолапых ножках, затрепанная книжка про шпионов. Усталые от работы, с морозными щеками, похлебав наскоро щец, девчата бегут в кино. А потом, ночью, долго переговариваются вполголоса, посмеиваясь и сердясь, о героях картины к о своих ухажерах. Все они ходит на волосок от замужества, возбужденные и деланно-капризные. Девушек здесь совсем мало, конкуренция отсутствует, успехом, очевидно, пользуются все. Я смотрю на девчат исподтишка; они уверены, что не разбудили меня своей воркотней, и пробую представить, как они чувствуют себя здесь, на далеком чукотском прииске, давит ли их эта белая долина? Тоскуют ли по Большой земле? И мне кажется, что нет — не давит, не тоскуют. Сейчас Чукотка, пожалуй, доступнее глухого приуральского села, из которого приехала тетя Поля. Совсем не то, что десяток лет назад, когда невыносимо жестокой казалась Колыма, а Чукотка — а вовсе пустыней.
— Пятнадцать лет домой вырваться никак не мог, — рассказывал Рябошапка. — Сколько в Дону воды утекло! Уехал мальчишкой — приехал мужик-мужиком, свой сынище уже, Володька. Наш поселок Горбачево-Михайловское километрах и восемнадцати от Донецка. Сел я на местную «кукушку», смотрю в окно — будто каждая тропочка знакомая. Едем потихоньку, женщины смеются, подсолнухи лущат, какого-то Прохора все вспоминают. А я смотрю в окно — и слезы градом. Будто всю жизнь заново прожил. Вышел из поезда — колени дрожат. И узнаю вроде все, и не узнаю ничего. Деревья выросли, дома новые. Тут сестра подбежала, на шее повисла. «Ой, Николка, — кричит, — братик мой, узнать тебя не могу!» Домой подходим — соседка выбежала, тоже в слезы, «Вот, говорит, вы и дождались своего, а мне своих уж не дождаться». У нее три сына погибли. Война между нами прошла. Моих сверстников в поселке человек сто семьдесят было — уцелело трое. У меня самого два брата погибли. Макар совсем возле дома: не хотел немцам поселок отдавать. А я к отцу вроде бы из плена вернулся. Страшенной казалась Колыма — край спета. Через час человек триста к дому понабежало — посмотреть живого колымчанина. Некоторые про своих расспрашивали, не видел, не встречал ли. Многих загнала тогда судьба на Колыму. А люди песню помнили: «Оттуда возврата уж нету…»
Через несколько дней мы уехали с Каральваама. По дороге в Билибино нам встретилась зеленая «коробочка» с детьми — из школы. Шофер «коробочки» помахал нашему рукой. Мы остановились. Мальчонка и собачьем треухе высунулся из кузова:
— Дядя Володя, я тапочки в школе забыл!
— Эх ты, растяпа! — крикнул ему наш шофер. — Ну, ладно уж, захвачу!
И мы снова затряслись по мерзлым ухабам. Морозный ветер пощипывал щеки.
Куда ты уведешь нас в следующий раз, крутая тропа билибинских геологов?
О КРАБАХ, ИСТОРИИ И АЭРОПОРТАХ
В Билибино по соседству со мной жили девчонки-геологи из Москвы. Они попали на Чукотку сразу после института и впервые переживали тревожно-радостное, неуютное чувство самостоятельности. Мы брали у них то чашки с тонкой розовой полосочкой по краю, то чайник, то чайные ложки, когда надоедало размешивать сахар широким охотничьим ножом. Это было женское общежитие, но нелегально в нем обитали вернувшиеся с поля геологи-мужья. Басовитые голоса нелегалов под тихие переборы гитары напевали по вечерам грустные песни геологических трубадуров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.
Только русская девушка, только одна, только в Азии — рецепт невероятного литературного коктейля! Еще никогда жанр путевых заметок не был таким захватывающим.В ее голове родилась Идея — пройти в одиночку пять восточных стран, познать секрет «азиатского притяжения». Разорвать цепи привычного окружения, покорять все преграды на пути, бросаться навстречу приключениям, ничего не боясь!«Азиатское притяжение» — еще и ценное пособие по самоорганизации путешествия. На полгода по разным странам или на две недели в Таиланд — неважно, главное — теперь вы сможете это сделать сами.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.