Селестина - [8]
Авось рассказ мой сможет умудрить
Ряды юнцов, к любви попавших в сети.
Открылось мне, что рукопись скрывала
Две тысячи суждений и острот.
Она — мудра, но вместе без длиннот —
Мишурным блеском суть маскировала.
Поистине, не столько труд Дедала[6]
Разителен, сколь этот краткий труд.
О, если б сам Хуан де Мена тут
Искусным слогом довершил начало!
Столь дивной книги не было доныне,
Хоть выбирайте вы язык любой,
От языка Испании родной
До греческого вплоть и до латыни.
Искусно льются строки в «Селестине»,
Лавровый автору плетя венец,
И пусть ему пожалует творец
Загробное блаженство по кончине.
Автор уговаривает влюбленных служить богу и оставить дурные наклонности и пороки любви
Да внемлет всяк влюбленный этим строкам:
Есть в чтенье их оружье против зла.
Радивость в храме также б помогла
Единоборству доблести с пороком.
Всем любящим да будет то уроком —
Не подражать преступникам младым.
Их ожидает, как мы ни скорбим,
Могила, уготованная роком.
Конец
О девы, старцы, юноши и вдовы,
Не забывайте повести моей,
То — зеркало губительных страстей,
А вас зову я прочь с пути такого.
Лишь в правде—жизнь; слепцы, прозрите снова, Внедряйте в нравы чистоты закон,
А пуще бойтесь, как бы Купидон Не ранил вас из лука золотого.
Пролог
Все сущее творится в распрях или битвах, как сказал великий мудрец Гераклит: «Omnia secundum litem fiunt». Изречение, на мой взгляд, достойное того, чтобы память сохранила его навеки. И если всякое слово мудрого человека чем-нибудь чревато, то уж эти слова так наполнены смыслом, так набухли, что, кажется, вот-вот лопнут и брызнут во все стороны буйными ветвями и листьями, а для людей понятливых с избытком хватит даже самой маленькой почки. Но мой ничтожный разум способен лишь глодать сухую кору изречений мудрецов, достойных хвалы за светлый ум, и я воспользуюсь тем немногим, что мне доступно, дабы этот краткий пролог достиг своей цели.
Я нашел, что приведенное мною изречение подтверждено великим оратором и увенчанным лаврами поэтом Франческо Петраркой, который сказал: «Sine lite atque offensione nihil genuit natura parens». — «Без спора и столкновений не создает ничего природа, матерь всего сущего». И далее: «Sic est enim et sic propemodum universa testantur: rapido stellae obviant firmamento; contraria invicem elementa confligunt; terrae tremunt, maria fluctuant, аёг quatitur, erepant flammae, bellum immortale venti gerunt, tempora tempori- bus concertant, secum singula, nobiscum omnia». Что означает: «Так оно в действительности и обстоит, и все о том свидетельствует: звезды сталкиваются на стремительно движущемся небосклоне, враждебные стихии вступают в сражение, суша колеблется, моря волнуются, воздух сотрясается, пламя гудит, ветры ведут меж собою непрестанные войны, времена года спорят и борются друг с другом, и все вместе — против нас».
Лето мучит нас чрезмерным жаром, зима — холодом и суровостью; и если все, что мы зовем круговоротом времен года, все, что дает нам питание и жизнь, приходит вдруг в необычное неистовство, это и есть не что иное, как война против нас. Сколь она страшна, тому свидетельство великие землетрясения и бури, кораблекрушения и пожары, как небесные, так и земные, ярость наводнений, рев грома, ужасающая стремительность молний, движение облаков, о вольном беге коих, жаждая узнать тайную его причину, спорят меж собой философы в своих школах, как волны в море.
Среди животных также царит вечная вражда: рыбы, звери, птицы, змеи — все преследуют друг друга: лев волка, волк козу, собака зайца; и когда бы это не походило на известную побасенку, я не скоро закончил бы мой перечень. Слон — такое могучее, сильное животное — пугается и убегает при виде жалкого мышонка, едва заслышит, как тот скребется. Василиск, по воле природы самая ядовитая и опасная из змей, нагоняет свистом страх на сородичей, рассеивает и обращает их в бегство своим появлением, а одним своим взглядом поражает их насмерть. Злобная гадюка во время зачатия от великой нежности сжимает в пасти голову самца с такой силой, что убивает его; а когда она плодится, первое чадо разрывает лоно матери, прокладывая путь остальным. Она гибнет, и детеныш как бы мстит за смерть отца. Где найти распрю, борьбу или битву страшнее этой, когда живое существо носит в чреве своем того, кто его пожрет?
Не меньше естественных раздоров должно быть и среди рыб; ведь известно, что море столь же богато рыбой всех видов, как воздух и земля — зверем и птицей, а то и богаче. Аристотель и Плиний[8] рассказывают чудеса о маленькой рыбке по названию Echeneis и об ее воинственном нраве. Приблизившись, например, к суденышку или даже к большому кораблю, она останавливает его, не давая двинуться с места, как быстро ни мчат его волны, о чем упоминает и Лукан,[9] говоря:
Non puppim retinens, Euro tendente rudentes,
In mediis Echeneis aquis.
(«Есть там также рыба, зовущаяся Эхенеис, что преграждает путь кораблю в море, когда ветер Эвр натянет канаты».) О распря в природе, достойная изумления: маленькая рыбка оказывается сильнее, чем большое судно и вся мощь ветров!
Главный труд византийского философа, богослова, историка, астронома и писателя Никифора Григоры (Νικηφόρος Γρηγοράς) включает 37 книг и охватывают период с 1204 по 1359 г. Наиболее подробно автор описывает исторических деятелей своего времени и события, свидетелем (а зачастую и участником) которых он был как лицо, приближенное к императорскому двору. Григора обнаруживает внушительную скрупулёзность, но стиль его помпезен и тенденциозен. Более чем пристальное внимание уделено религиозным вопросам и догматическим спорам. Три тома под одной обложкой. Перевод Р.
В настоящей книге публикуется двадцать один фарс, время создания которых относится к XIII—XVI векам. Произведения этого театрального жанра, широко распространенные в средние века, по сути дела, незнакомы нашему читателю. Переводы, включенные в сборник, сделаны специально для данного издания и публикуются впервые.
В стихах, предпосланных первому собранию сочинений Шекспира, вышедшему в свет в 1623 году, знаменитый английский драматург Бен Джонсон сказал: "Он принадлежит не одному веку, но всем временам" Слова эти, прозвучавшие через семь лет после смерти великого творца "Гамлета" и "Короля Лира", оказались пророческими. В истории театра нового времени не было и нет фигуры крупнее Шекспира. Конечно, не следует думать, что все остальные писатели того времени были лишь блеклыми копиями великого драматурга и что их творения лишь занимают отведенное им место на книжной полке, уже давно не интересуя читателей и театральных зрителей.
В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.
К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.
«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.