Селестина - [12]

К а л и с т о. Будь проклят этот болван! Что за чушь он несет!

С е м п р о н и о. Задело за живое? Почитай-ка истори­ков, изучи философов, загляни в поэтов. Все книги твер­дят о подлых и скверных женщинах и о тех, кто пострадал, превознося их, как ты. Прислушайся к словам Соломона: женщины и вино толкают мужчин на отступничество. По­советуйся с Сенекой, и ты увидишь, кем он их считает. Спроси у Аристотеля, загляни в Бернарда[16]. Язычники, иудеи, христиане и мавры — все на этом сошлись. Но не вздумай взять за правило все, что я говорил и скажу. Было и есть среди женщин много святых, добродетельных и знаменитых, — их лучезарного венца не коснется хула. Но что до остальных, кто перечислит их обманы, проделки, плутни, их непостоянство, слезы, изменчивость, нахаль­ство? Ведь все, что ни взбредет им в голову, они проде­лывают тут же, не раздумывая. Их притворство, их язычок, их увертки, забывчивость, равнодушие, неблагодарность, непостоянство, их уверения и отречения, их изворотли­вость, спесь, чванство, малодушие, вздорность, вы­сокомерие, заносчивость, безволие, хвастовство, похоть, распутство, неряшество, трусость, наглость, их колдовские чары и обольщения, издевки, словоблудие, бесстыдство, сводничество? Погляди, что за умишко таится под этими величественными и изящными чепцами! А какая сущность под этими пышными воротниками, этой роскошью, этими длинными и чопорными платьями? Какое несовершенство, какие стоки грязи под размалеванными храмами! О них сказано: орудие дьявола, начало греха, погибель райского блаженства! Не знаешь ты разве молитвы в праздник свя­того Хуана, где говорится: женщины и вино склоняют мужчину к вероотступничеству? И еще: се женщина, се древнее коварство, лишившее Адама райских утех; она род человеческий низринула в ад; ее презрел Илья-пророк и прочее.

К а л и с т о. Скажи-ка, все эти люди, о которых ты го­воришь — Адам, Соломон, Давид, Аристотель, Верги­лий, — они-то ведь подпали под власть женщины! Разве я лучше, чем они?

С е м п р о н и о. Я бы хотел, чтобы ты подражал тем, кто победил женщин, а не тем, кто был ими побежден. Беги их обманов. Знаешь, что вытворяют женщины? И не придумаешь! И все без поводов, без причин, без оснований. Вздумают предложить себя — непременно начнут с суро­вости. Заманят потихоньку, а потом осмеют на людях, пригласят, отвергнут, зазовут, прогонят; клянутся в любви, пылают ненавистью, то кипятятся, то успокаиваются: они хотят, чтобы все угадывали их желания. Вот чума-то! Вот бедствие! Вот наказание, возиться с ними после недолгих радостей!

К а л и с т о. Видишь ли, чем больше ты говоришь, чем больше выдвигаешь препятствий, тем больше я ее желаю. Сам не знаю, что со мной творится.

С е м п р о н и о. Эта мудрость, видно, недоступна юн­цам, — они не могут подчиниться рассудку и не умеют управлять собою. Не будет толку, когда учителем желает стать тот, кто никогда не был учеником.

К а л и с т о. А ты откуда все это знаешь? Кто тебя всему научил?

С е м п р о н и о. Кто? Да все они же. Едва они тебе откроются, как тут же потеряют стыд и выложат все, что я сказал, и еще больше. Поэтому поступай, как велит честь, и помни, что ты лучше, чем сам думаешь. Право, из двух крайностей худшая — ставить себя ниже, чем заслу­живаешь, а не заноситься выше, чем следует.

К а л и с т о. Да кто я, чтоб так вести себя?

С е м п р о н и о. Кто? Прежде всего ты мужчина и обла­даешь ясным умом. К тому же природа наделила тебя луч­шими своими дарами, а именно: красотой, изяществом, ве­личавой осанкой, силой, ловкостью. Да и фортуна тебя тоже не обидела, отчего врожденные достоинства твои только выигрывают, а ведь без благ фортуны никому в жизни не выпадет удачи. Ты родился под счастливой звез­дой, все тебя любят.

К а л и с т о. Но не М е л и б е я. К тому же ее достоинства безмерно превосходят мои. Погляди на знатность и древ­ность ее рода, на огромное богатство ее семьи, на ее не­сравненный ум, лучезарные добродетели, величавость и несказанную прелесть, на ее совершенную красоту, о ко­торой, прошу тебя, позволь мне поговорить, чтобы хоть в этом найти утешение. Я опишу тебе только то, что доступно глазу; ведь если бы я мог говорить о сокровенном, не пришлось бы нам тут препираться.

С е м п р о н и о. Сколько чепухи и вздора понесет те­перь пропащий мой хозяин!

К а л и с т о. Что такое?

С е м п р о н и о. Расскажи, говорю я, мне это доставит большое удовольствие. Чтоб тебе так сладко было на том свете, как мне приятно слушать твою проповедь!

К а л и с т о. Что?

С е м п р о н и о. Я бы хотел, чтобы мне так же сладко было на том свете, как теперь приятно тебя слушать.

К а л и с т о. Тебе в угоду я постараюсь описать ее как можно точнее.

С е м п р о н и о. Вот не было печали! Сам на себя беду накликал! Придется уж перенести эту напасть.

К ал исто. Начну с волос. Видал ли ты тончайшие золотые нити аравийской пряжи? Ее волосы еще нежнее и не менее блестящи. Они так длинны, что спускаются до пят; а когда расчесаны и перевязаны, как обычно, тонким шнурком, человек от восхищения обращается в камень.

С е м п р о н и о. Скорее в осла.