Сексуальная жизнь в древнем Китае - [35]

Смысл последней строки в этом отрывке становится понятным, если обратиться к наставлениям в «пособиях по сексу». Мужчинам в зрелом возрасте требуется восстанавливать угасающую жизненную энергию за счет энергии инь, которую они получают от женщин во время полового акта.

Хотя конфуцианцы, по крайней мере в данную эпоху, и одобряли подобную практику, высказывались и противоположные взгляды. В ханьской литературе об искусстве спальных покоев иногда говорится как о се цзяо, «ложном учении», например у философа Ван Чуна в его трактате «Лунь хэн».

Искренняя Дева (Су-нюй) наставляла Желтого Императора в искусстве сексуальных отношений, как его излагали «пять юных дев».

Это искусство не только вредно для тела, но также вредит природе мужчины и женщины.

Упоминаемое в данном тексте число «пять» является, вероятно, ошибкой переписчика, поскольку это единственное место, где говорится о пяти наставницах в сексе: во всех остальных случаях речь идет о трех женщинах (Су-нюй, Сюань-нюй и Цай-нюй).

И тут нам придется сделать отступление и рассмотреть даосские учения о продлении жизни, о которых упоминалось мельком в гл. 2.

Конфуцианцы заботились о биологическом бессмертии, полагая, что человек продолжает жить в своих потомках. Поэтому-то в конфуцианских текстах говорится, что женитьба не повод для радости в доме новобрачных и что в течение трех дней не следует услаждать себя музыкой: это служило напоминанием отцу невесты, что не за горами время, когда сын его заменит. Даосы же, напротив, стремились к обретению физического бессмерткя и ставили перед собой задачу продлить свое существование в этом мире.

Даосы считали, что достичь этой цели можно разными способами, самые древние и самые важные из которых — дыхательные упражнения. Они пытались овладеть «утробным дыханием» (тай си), уподобляемым дыханию плода в утробе матери. Кроме того, даосы прибегали к диете, гелиотерапии и гимнастике.[62].

Все эти упражнения, считавшиеся укрепляющими тело и препятствующими его увяданию, предполагали долгую и утомительную тренировку. Существовала даосская школа, которая полагала возможным достижение бессмертия более легким путем: принимая эликсир жизни. Большинство ханьских императоров предпочитали именно этот путь. Эликсир назывался цзиньдань, «золотая-киноварная пилюля», под которой подразумевали очищенное «золото» (а на самом деле ртуть), получаемое из смеси киновари, свинца и серы. При проведении алхимических экспериментов пользовались «тиглем» (дин), в котором накаливали на «очаге» (лу) составляющие элементы этой смеси. Для получения желаемого результата требовалось знать точное соотношение свинца с киноварью и «время нагревания» (хо хоу).

Даосские алхимики — равно как и их западные собратья — полагали, что опыты, которые они проводят для получения эликсира жизни (золота), в точности соответствуют сексуальным практикам, ведущим к достижению бессмертия. Они руководствовались элементарной логикой — оба процесса представлялись им двумя разными аспектами более общего, космического процесса воспроизводства. Алхимики уподобляли женщину в ее роли «сосуда превращений» тиглю, ее жизненную красную сущность (менструальную кровь) — киновари, а белое семя мужчины — свинцу; совокупление — смешению химических ингредиентов, а процесс коитуса — нагреванию на огне.[63].

Эта параллель дает нам нужный ключ для понимания знаменитого классического труда по алхимии — «Цань тун ци» («Союз тройного равенства»). Считается, что этот трактат, состоящий из 90 глав, был написан около 159 г. н. э. последователем даосизма Вэй Бо-яном. Получение ртути в результате смешения киновари со свинцом уподобляется в нем половому акту и это рассматривается на философском фоне механизма вселенной, который находит отражение в теории пяти элементов, равно как в триграммах и гексаграммах «И цзина».

В последующие эпохи, когда под давлением конфуцианцев «пособия по сексу» оказались преданными забвению, сексуальные аналогии этого и других похожих текстов по алхимии перестали восприниматься как таковые или же истолковывались иначе. В XII в. Чжу Си, великий реформатор конфуцианства, издал «Цань тун ци» с научным комментарием и трактовал его как важное подспорье для понимания «И цзина», не принимая во внимание, а возможно, не желая замечать содержащиеся в нем сексуальные ассоциации.[64] Далее мы увидим, что именно так нередко истолковывали сексологические трактаты, когда в них использовалась военная терминология, в результате чего они стали восприниматься как подлинные пособия по стратегии военного искусства.

Исходя из того, что в «Цань тун ци» описания алхимического opus и сексуального союза взаимоперекрещиваются и совпадают одно с другим, адекватный перевод многих мест возможен только следующим образом: предложить два перевода этого текста, в первом случае в его алхимическом значении, а во втором — сохраняя сексуальное значение. В ряде случаев потребовалось бы добавить и третий перевод, чтобы передать скрытое философское содержание, имеющее отношение к космическому миропорядку и к одному из его аспектов — правильному правлению.