— Тебе платить за четвёртую дюжину фаршированных крабов! — с удовольствием сообщил Ма Жун Цзяо Таю, убирая в коробку игральные кости.
— Они того стоили, — чмокая губами, отозвался Цзяо Тай и одним глотком осушил чашу с вином.
Два дюжих помощника судьи Ди сидели за маленьким столом у окна на втором этаже харчевни «Зимородок», одного из любимейших ими местечек. Со второго этажа харчевни, расположенной на берегу протоки, что с севера на юг пересекала город Пуян, открывалась изумительная картина вечернего солнца, опускающегося за западную городскую стену.
С улицы донеслись бурные аплодисменты. Ма Жун высунул голову в окно и оглядел толпу, собравшуюся на речном берегу.
— Это те странствующие актёры, что приехали четыре дня назад, — сообщил он. — Днём они показывают акробатические номера, а вечером представляют исторические драмы.
— Знаю, — сказал Цзяо Тай. — Торговец рисом Ло помог им арендовать для этих постановок двор старого даосского храма. На днях Ло приходил в суд за разрешением. С ним был глава труппы — с виду приличный малый, Бао его зовут. Труппа состоит из его жены, дочери и сына. — Он наполнил свою чашу и добавил: — Я и сам не прочь заглянуть в храм: люблю хорошее лицедейство с фехтованием. Но пока наш судья в отъезде и за всё отвечаем мы, не следует надолго оставлять управу.
— Что ж, сейчас у нас, по крайней мере, лучшие места для обозрения их акробатических выкрутасов, — удовлетворённо заметил Ма Жун. Он повернул свой стул к окну и оперся локтями на подоконник. Цзяо Тай последовал его примеру.
Внизу, на улице, зрители плотно обступили развёрнутую на земле квадратную тростниковую циновку. На ней с поразительным проворством кувыркался мальчишка лет восьми. Два других актёра, худой высокий мужчина и крепкая женщина, стояли, скрестив на груди руки, по обе стороны циновки, а юная девица сидела на корточках у бамбукового ящика, набитого, вероятно, пожитками этого семейства. На ящике стоял низкий деревянный стеллаж; на нём, один над другим, лежали два длинных сверкающих меча. На всех четырёх актёрах были широкие штаны и чёрные куртки, туго подпоясанные красными кушаками, на головах — красные повязки. Старик в ветхой синей рубахе сидел рядом на скамеечке и громко бил в барабан, зажатый между костлявыми коленями.
— Хотелось бы мне разглядеть личико этой девчонки, — мечтательно произнёс Ма Жун. — Смотри, Ло тоже здесь, и у него, кажется, неприятности.
Он показал на аккуратно одетого мужчину средних лет в чёрной кисейной шапочке, который стоял за бамбуковым ящиком. Мужчина, похоже, повздорил с громадным головорезом, чья буйная шевелюра была перевязана синим лоскутом. Головорез схватил Ло за рукав, но тот оттолкнул обидчика. Оба не обращали никакого внимания на мальчишку, который сейчас ходил по циновке на руках, удерживая винный кувшин на подошвах босых ног.
— Этого долговязого мошенника я никогда раньше не видел, — заметил Цзяо Тай. — Должно быть, нездешний.
— Теперь мы наконец рассмотрим девиц! — ухмыльнулся Ма Жун.
Мальчишка закончил своё выступление. Глава труппы встал посреди циновки, раздвинув ноги и чуть согнув колени. Мускулистая женщина поставила ему на колено правую ногу и одним лёгким движением вскочила на плечи. По оклику мужчины девушка также взобралась на него, поставила ногу на его левое плечо, одной рукой ухватилась за руку женщины и вытянула свободные руку и ногу. Почти одновременно последовав её примеру, мальчик балансировал на правом плече мужчины. В то время как живая пирамида сохраняла неустойчивое равновесие, седобородый в выцветшей рубахе выбивал неистовую дробь на своём барабане. Толпа восторженно закричала.
Сейчас лица мальчика, женщины и девушки были не более чем в десяти локтях от Ма Жуна и Цзяо Тая. Последний восторженно зашептал:
— Смотри, какая у этой женщины роскошная фигура! И симпатичное, дружелюбное лицо!
— Я предпочитаю девушку! — со страстью отозвался Ма Жун.
— Слишком уж молода! А вот бабёнке около тридцати, как раз то, что надо. Знает, что к чему!
Барабан замолк; женщина и двое её детей спрыгнули с плеч Бао. Все четверо актёров грациозно поклонились, и девушка обошла зрителей, собирая медяки в деревянную миску. Ма Жун вытащил из рукава связку мелочи и кинул в сторону девушки. Она ловко подхватила монеты и вознаградила его улыбкой.
— Ты буквально швыряешься деньгами! — сухо заметил Цзяо Тай.
— Назовём это вкладом в многообещающее предприятие! — самодовольно ухмыляясь, парировал Ма Жун. — Что дальше?
