Секс сорок четвертого года - [2]

Шрифт
Интервал

— Вот що, девки, порубали, побалакали, пора и ухо давить, — скомандовала старшая. — Чуть свет лопаты к бою. Бери больше, кидай дальше. Так-то… Этот угол наш, тут и постелимся. — И, поглядев на гостя, продолжила: — А тебе, командир, вот что скажу. Нас восемь, мужик один. Бог послал за нашу простоту. Ты всем глянулся…

Краска залила лицо Леонида.

— Ишь зарделся, как панночка. Али не понял, что голодные мы на мужиков… Но тебя не неволим. Сам выбирай… А то, — криво усмехнулась, — разыграем, кому достанется…

Говорила с горечью от одиночества и тоски. Да Леонид и сам понимал их, обойденных судьбой. Думал так, а смотрел неотрывно на Оксану, любуясь голубизной ее глаз, нежными ямочками на щеках, думалось — ланитах, высокой грудью, стесненной застиранным платьицем.

— Да уж ладно, — промолвила Агриппина, — ясно, кто тебе люб — Ксюша… А вы, девицы, идите на свои места согласно купленным билетам. Молодым пора на покой. У командира — шинель, Оксана возьмет мою плащ-палатку, что от фрицев осталась. Да идите, стелитесь в том углу…

Повинуясь команде старшей, женщины встали. Иные ворчали: «Тебе бы, Гапка только командовать. Нам, выходит, и доли нет». — «Пусть он сам выбирает». — «Да Ксеня и сама не пойдет, скромная она».

Но девушка гордо оглядела подруг, и, словно повинуясь ее взгляду, они смолкли. Оксана взяла у старшей плащ-палатку и посмотрела на Леонида, приглашая следовать в отведенный им угол вагона. Подхватив шинель, Леонид пошел за ней.

— Ну, — прикрикнула Агриппина, — укладывайтесь все. Шнель, шнель… И глаза на молодых не таращить.

Ксения заботливо расстелила плащ-палатку, оглаживая ее, как домашнюю простыню. Стоящий рядом Леонид испытывал сложные чувства: волнующую гордость, ведь девушка сама выбрала его, неловкость от колючих взглядов ее подруг и поднимающееся в душе ожидание неизведанного. Но понял, что его затянувшееся молчание нелепо, попытался пошутить:

— Ксюша, — впервые назвал ее, как хотел. — Да ведь нам с тобой одной шинели хватит, она ведь и перина, и одеяло, и подушка, одна за все…

— Ладно уж, — ответно улыбнулась она, — простынка моя, одеяло твое, — и улеглась на плащ-палатку, оставляя для него место. И вот они оказались рядом, лицом к лицу, их дыхания смешались. И в первые минуты все это показалось Леониду простым, словно домашним. Но прошли минуты, и возникло волнение, беспокойство. А вскоре будто ток пробежал по его телу и пресеклось дыхание. Он еле сдерживался от острого желания обнять, прижать к себе девушку. Но вдруг она сама придвинулась к нему и погладила его шершавой и нежной ладонью по щекам, по плечам, по груди, лаская и успокаивая. И он глубоко вздохнул и благодарно повторил ее движения, удивляясь и радуясь гладкости ее щек, шелковистости волос. Задышал спокойнее, глубже.

Но прошли минуты тихой ласки, и снова бурный ток крови взорвал его сдержанность, и он, почти теряя сознание, с силой гладил, стискивал ее крепкую грудь, бедра, живот; мужской инстинкт приближал его жадные, ненасытные руки к, казалось, неотвратимому… Но девушка, совершенно не сопротивляясь, нежно лаская его, остановила бешеный порыв. Чем? Кто знает — может, открытостью, беззащитностью, искренней и наивной верой в свою силу и власть над ним, а может быть, беспредельным доверием, смирила его, вернула к неспешной нежности. Казалось, что все созрело для последнего шага страсти, кипела кровь, стучало в висках. Но молодой человек, уже не юноша, еще не мужчина, послушался, повиновался уже не девочке и еще не женщине. И он услышал тихие, как шелест, еще не слыханные им слова:

— Милый… Хороший… Мой.

И он отвечал:

— Милая… Самая красивая… Нежная…

Несчитанное время длилась эта сжигающая близость, сдерживаемая страсть. А под утро, утомленные ласками, не размыкая объятий, они заснули. Разбудила их тишина, сменившая стук колес и громкие голоса Агриппины и подруг.

— Эй, молодые, кончай ночевать! Эх и жалко вас будить, да робить надо.

— Глянь, как парень девицу умаял.

— Может, она его, ха-ха-ха!

— Эх, хоть одной досталось. Мне бы так…

— Выходи, — командовала старшая. Лопаты на плечо, — и вдруг мягко, тихо спросила: — А хорошо ли, ребята, вам было?

Леонид и Оксана взглянули друг на друга, и их лица разом заполыхали ярким румянцем. Первой нашлась девушка.

— Все, все хорошо было, тетя Гапа, — твердо и радостно ответила она.

— Да, да, очень, очень хорошо… все, все, — подтвердил лейтенант.


…Боже мой, как глупы и непоправимы бывают иные поступки. Ведь он и адреса у Ксении не спросил.

Только Леонид вслед за женщинами оставил вагон с балластом, как на соседнем пути притормозил воинский эшелон, и, мигом вспомнив о своем опоздании в полк, он запрыгнул на проходящую рядом платформу. Эшелон ускорил ход, и спустя минуты Леонид едва различал Ксюшу в разноцветной женской стайке.

«Адрес? — ударила в голову мысль. — Ее адрес?»

Много лет и десятилетий прошло с тех пор, а он все вспоминает ту неповторимую нежность и ласку в товарном вагоне летней ночью сорок четвертого года. А с годами вспоминает все чаще и чаще.


Еще от автора Семен Борисович Шмерлинг
Горячий осколок

Книга написана на основе испытанного и пережитого автором. Волнующе показано боевое крещение юного защитника Родины — вчерашнего школьника, становление личности и жизненный выбор в острых, сложных обстоятельствах.


Диверсант

Три месяца в тыловом госпитале на Урале находится тяжело раненный боец — без руки, без речи, без памяти, без документов… Когда к нему наконец начало возвращаться прошлое, аноним неожиданно привлек внимание сотрудников особого отдела «Смерш».


Первая бритва

«Их радист-разведчик расположился хитро… и поддерживал связь по рации со своим начальством. В наступивших сумерках скопление наших войск, наверное, представлялось ему достойной поживой для фашистских пикировщиков».


Румынское вино

«…И теперь, спустя полстолетия, возникает в моей памяти та удивительная, кажется, невероятная неделя, вроде бы невыдуманный анекдот из времен второй мировой войны. Но ведь все это было, было».


Вестовой

Книга повествует о трех поколениях защитников Родины: кавалеристах гражданской войны, бойцах Великой Отечественной и о современных парашютистах-авиаторах.


Маленькие истории большой войны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Где-то за Варшавой

В деревеньке где-то западнее Варшавы зенитчики отправились проверить подступы к своей батарее… И наткнулись на немцев.


Три пары валенок

«…Число «три» для меня, девятнадцатилетнего лейтенанта, оказалось несчастливым. Через три дня после моего вступления в должность командира роты я испытал три неудачи подряд. Командир полка сделал мне третье и последнее, как он сказал, замечание за беспорядок в казарме; в тот же день исчезли три моих подчиненных, и, наконец, в роте пропали три пары валенок».