Секрет корпорации - [5]

— Ты сама знаешь, что важно несколько составляющих: совершить переход на тесте, иметь отличные медицинские показатели и нормальное душевное здоровье. Маньяки нам не нужны! — как всегда при отборе студентов он был весел, энергичен и доволен жизнью. — Совпадает — берем.

— А ты не можешь отказать человеку потому, что он не понравился тебе лично?

— Ну, мало ли мне кто не понравится? Способных-то единицы, кто ж будет людей возить? — молодцеватый, подтянутый, несмотря на возраст, так и лучится. Девчонки-выпускницы почти все уходят из школы влюбленными в него. Я не исключение. — Сейчас хороший набор, попадаются ценные кадры. Но и неспособных, ух, как много. Столько времени впустую уходит. Ладно, обычное дело. Ты-то как? Поправляешься?

— Мне нужна переэкзаменовка, без нее меня не допускают к работе. Поможешь?

— Но ты же вроде в отпуске?

— Это больничный. Он заканчивается. А отпуск я возьму позже. Отдохнула уже.

— Ладно, как скажешь. Комиссия может собраться не раньше четверга.

— Меня вполне устроит. Я готова.

— Хорошо, Марина, я побежал, ребята ждут. Пока!

— Пока! — кофе остыл. Кончик соломинки в стакане с соком был порядочно обгрызен. Он так легко соврал мне, что я вроде этого и не заметила. Охмурил лучезарной улыбкой, успокоил и исчез. Только я все поняла. Он врал насчет тестов. ВСЕ УМЕЮТ ЛЕТАТЬ.

Я шла по улице. Обычные люди, бегут, спешат куда-то и даже не подозревают о своих способностях, о волшебстве, заключенном внутри них. Никогда не узнать чувство полета, невесомости, легкости, парения, свободы, скорости, которое переживаешь только во время перехода, никогда не ощутить превосходства над вязкой стихией пространства… Корпорация отнимает такую возможность у людей ради сверхприбылей, ради тотального контроля на рынке транспортных услуг. Грузовые и пассажирские перевозки, почта, деньги, документы, даже подарки детям в Новый год от Деда Мороза — все идет через корпорацию. А если бы люди знали о собственных талантах, то нужно было бы платить лишь за использование терминалов, и это были бы копейки при таком-то пассажиропотоке, масштабном, глобальном. Хотя… Может, и терминалы — тоже фикция, может, они не нужны? Почему ученые из других стран, других фирм не могут создать аналогов? Потому что ищут частоту силового поля, а ни поля, ни частоты нет. Никто из простых смертных не знает на самом деле, как работает терминал. Такие люди, как Штуцер, скорее всего, знают, но молчат. Я позвонила дежурному в компанию.

— Передайте сообщение для Сергея Веселовского. Позвонить Марине.

— Веселовский будет через 10 минут. Передам. До свидания.

Надо отдать Егору Михайловичу Лужкову должное — при нем город преобразился, Москва, вернее, ее центр, который теперь находился в пределах Третьего транспортного кольца, был одним из самых чистых в мире. Много деревьев, в том числе вечнозеленых, цветов, фонтанов, прудов, открытых бассейнов. Город, наконец, задышал. Магистрали и шоссе превратились в зеленые бульвары и парки. Долго думали, что сделать с роскошными подземными паркингами (говорят, ради одного из них 70 лет назад даже сожгли знаменитый Манеж) и превратили их в места для развлечений — бары, дискотеки, казино, ведь у людей появилось теперь столько свободного времени. Почти все автомобили были уничтожены, за исключением тех, что отдали в музеи и в фирмы по организации ретро-досуга. Где-то существовали магистрали, по которым за большие деньги можно было гонять на автомобиле. Веселовский бы точно хотел, может, даже копит деньги на подобную авантюру. Он мне еще что-то говорил про такую штуку… воздушный шар, называется. Тоже его очень привлекает.

С Сергеем мы договорились встретиться на Гоголевском бульваре, бульвар был одним из старейших в городе и принадлежал к так называемому Садовому кольцу. Гоголевский я любила больше других. Сюда мы мчались после занятий в Штуцеровке гулять, сидеть на лавках, есть мороженое, здесь по осени трогательно и нежно шуршали листья под ногами влюбленных, а зимой шел самый пушистый в городе снег. К тому же неподалеку находился любимый Сергеем Cтарый Арбат.

— Я сегодня была у Штуцера. В школе прием новых студентов. И случайно увидела, как один парень сделал переход. А Штуцер его не взял.

— Не может быть! Значит, с парнем что-то не так.

— Все так. И более того, Штуцер меня обманул. Он мне соврал.

— И какие ты сделала выводы?

— Я думаю, что каждый человек способен делать переход.

— Уверена?

— Уверена. Думаю, если сравнить количество студентов, которых он берет каждый год и количество сотрудников, которые по плану требуются корпорации ежегодно, мы увидим одинаковые цифры. Ты не замечал, что каждый раз набор совершенно различен, иногда брали мало, иногда очень много, иногда прием был стабильным. Штуцер сетовал на отсутствие природных закономерностей в таком хрупком деле, как способность к переходам, на то, что нельзя ничего спрогнозировать, подвести под теорию вероятности и так далее.

— Но ведь сам человек, делающий переход, он же должен почувствовать что-то неладное?

— Что? Вспомни себя. Делая первый раз переход, испытываешь жуткие ощущения, вроде того, что ты в тесной комнате с черной ватой, ты ничего не соображаешь, у тебя координация нарушена. Скорее всего, такие ощущения можно приписать неудаче, тому, что переход не удался.