Секрет Черчилля - [86]

Невероятно, что столь важное решение, касавшееся в общем и целом политики Соединенных Штатов в одном из самых беспокойных районов мира, в средоточии его нервных узлов, могло явиться подобной импровизацией, положившей начало «доктрине Трумэна», которая, по выражению самого президента, была вехой, обозначившей «великий поворот» во внешней политике Соединенных Штатов.

Рождение «доктрины Трумэна»

Решение Трумэна было принято в не менее тревожной обстановке. 26 февраля генерал Маршалл представил президенту «результаты изучения» вопроса Координационным комитетом, то есть «рекомендации», которых требовал Трумэн. Но авторы этого документа расширили предмет своих рекомендаций, которые должны были касаться исключительно вопроса о вмешательстве Соединенных Штатов в Греции. Этот документ лег в основу исторической речи, произнесенной президентом в конгрессе, в которой он изложил все то, что отныне стало называться «доктриной Трумэна».

Согласно Джорджу Кеннану, о котором пойдет речь ниже, эксперты Координационного комитета должны были разработать «в деталях» рекомендации, которых требовал президент, поскольку решение уже было принято им. Но составленная памятная записка не имела никакой связи с вопросом о помощи, которую надо было оказать Греции. Как утверждается в мемуарах Трумэна, «Координационный комитет пришел к согласию относительно рекомендации по общеполитическим вопросам». Со своей стороны Эйзенхауэр в качестве начальника Объединенного штаба родов войск представил меморандум в поддержку записки Координационного комитета с военной точки зрения.

Трумэн в своих мемуарах поздравляет себя с тем обстоятельством, что заключения «военных специалистов и дипломатов» совпали с его собственными. Он как будто верил, что дело идет лишь об оказании большой и немедленной помощи Греции. «Надо было либо сделать это, либо потерять эту страну и позволить железному занавесу закрыть восточное Средиземноморье. Если бы Греция была утрачена, нельзя было бы защитить Турцию — форпост в море коммунизма».

Но в действительности операция была совсем иной по своим масштабам, как подчеркивает Трумэн там же, в своих мемуарах.

Представленные ему документы позволяли прямо судить о серьезном риске, с которым она была сопряжена, однако «всякий иной путь был бы пагубным для нашей безопасности и безопасности других свободных наций мира».

Трумэн говорил уже языком Черчилля. «Какую позицию должен занять свободный мир перед лицом угрозы русского тоталитаризма?» «Новая угроза, вставшая перед американцами, представлялась ему столь же серьезной, какой была угроза со стороны нацистской Германии и ее друзей».

Под шум разговоров о Греции начиналась американская «новая политика», которая нашла свое выражение в «доктрине Трумэна». Совершенно невероятный факт: эта «доктрина» доселе невиданных масштабов была провозглашена под простым предлогом «греческого кризиса», которым столь искусно воспользовалось британское правительство.

Превращение, которое претерпело вмешательство Соединенных Штатов в Греции, подчеркивается одним любопытным документом, который был использован неожиданно и ничего общего не имел с вопросом о Греции. Речь идет о плане, который должен был составить «доктрину Трумэна» в собственном смысле слова.

Он был разработан Джорджем Кеннаном, в прошлом высокопоставленным чиновником государственного департамента, который в тот момент вел курс международной политики в Военном колледже. Ачесон доверил ему руководство отделом по планированию внешней политики при государственном департаменте, недавно созданным государственным секретарем генералом Маршаллом.

27 февраля, в день объявления Лондоном «ультиматума» о том, что Англия покидает Грецию, Кеннан приступил к выработке своего плана. Вмешательство Соединенных Штатов в Греции, таким образом, не было решено в рамках «доктрины Трумэна», поскольку оно исходило из плана Кеннана, и действительно эта «доктрина» касалась только американской «новой политики».

Соединенные Штаты тем самым брали на себя руководство «свободным миром». «В мире не существует никакой другой державы, кроме Соединенных Штатов, — говорит все тот же Трумэн, — способной противостоять России». И далее: «наступил момент для Соединенных Штатов решительно встать на сторону свободного мира и во главе его».

Подозрительное дело

Записка Координационного комитета была представлена президенту 6 марта генералом Маршаллом. На следующий день Трумэн созвал свой кабинет. На первый взгляд обсуждение было посвящено вопросу о помощи Греции. Президент заявил, что принял решение оказать помощь Греции и Турции, в то время как Дин Ачесон осветил «роль, которую играла Великобритания, и последствия, которые повлечет за собой ее уход».

Все казалось совершенно логичным, но дискуссия приняла совсем другое направление. Секретарь по вопросам труда Швелбар высказал недоверие по поводу демарша британского правительства и выразил «беспокойство» «антибританских элементов» в Соединенных Штатах, которые обвиняли правительство в том, что оно собирается «еще раз таскать для англичан каштаны из огня». Со своей стороны «несколько членов кабинета» поставили вопрос о внутреннем положении в Греции. «Они настаивали на необходимости правительственной реформы в Греции»; эта идея, как мы уже видели, преобладала в правительственных кругах Вашингтона до английского демарша 27 февраля. Вместо того чтобы вмешиваться в Греции, не следовало ли Соединенным Штатам рассмотреть политические причины «греческого кризиса». Действительно, во время заседания происходила «острая дискуссия» «относительно наилучшего способа, которым следовало поставить в известность американский народ об обсуждаемых проблемах».