Себя преодолеть - [13]

...Дубовицкий прослушал спортивные новости и выключил приемник. За окном стоял редкостный для октября вечер, теплый и сухой. Бегали внизу автомобильные огоньки и расходились прочерченные пунктирами фонарей улицы.

«Вот и все. Книгу сдал», — подумал Дубовицкий, любуясь красивым видом. На душе сделалось грустно. Книга была его второй жизнью.

Он вытащил из стола бутылку сухого вина и сигареты. Дубовицкий не курил и не пил, самоотверженно преданный спорту. Но всегда держал в запасе и то и другое. В основном для друзей, а перед соревнованиями и для себя. Казалось, вопреки здравому смыслу. Но в вечера с тягучим волнением немного вина и легкая сигарета хорошо отвлекали.

Дубовицкий выпил и не спеша закурил. Открыл английский журнал. Журнал передал знакомый корреспондент, накануне прилетевший из Лондона. Прочитал перевод: «Два откровенных претендента на золотую медаль. Советский чемпион Дубовицкий и американский силач Эдди Беттигер, ветеран тяжелой атлетики». На снимке, ловко составленном из двух различных фотографий, Дубовицкий и Беттигер стояли друг против друга в позах людей, готовых ринуться в драку.

— Значит, Эдди Беттигер, — сказал Дубовицкий вслух. Отнюдь не радостным известием для него явилось участие в чемпионате прославленного американца. — Не гадал с тобою встретиться. Значит, Громли — подставная фигура. И мне приготовили Беттигера. Я совсем не знаю твоих возможностей. Ты не выступал почти пять лет. Тогда я был сильнее, но в спорте это не гарантия. Ты хитер и осторожен — знаю. Ты зря не сунешься. Для тебя нет иной жизни, кроме спорта и побед. Странно, что ты еще не на чемпионате. Может быть, американцы блефуют. Обычная игра на нервах. Что ж, завтра в Милане посмотрим.

Дубовицкий погасил сигарету. С непривычки кружилась голова.

— Сколько Беттигеру лет? Сорок два, не меньше. Вынослив, старина. Писали, что ты поломал остистые отростки в трех позвонках и полтора года валялся в больнице. — Он пристально посмотрел на снимок. — Надеетесь, что старый конь борозды не испортит? — Потушил свет и лег в кровать.

Утром он не торопясь позавтракал. Собрал вещи. Получился небольшой чемодан. И уехал на аэродром в Шереметьево. Вечером неожиданно застрял в Будапеште. В Милан самолет не выпустили. Низкая облачность с дождями и шквальными ветрами захватила Среднюю Европу и Альпы, над которыми пролегали авиалинии в Северную Италию. Пассажиров отправили в отель «Ройяль». Дубовицкий сдал вещи и направился в город.

Дождь и ветер неистовствовали. Улицы опустели. В фонтанах брызг проносились автомобили.

Размяв ноги и отдохнув, Дубовицкий повеселевшим вернулся в отель. Представитель аэрофлота, пожилая полная женщина, озабоченно сообщила, что они вряд ли улетят до утра. У Дубовицкого защемило в груди. «Неужели опоздаю? — по-настоящему взволновался он. — До Милана часа полтора полета. Если до семи утра погода не наладится — конец».

У основания модернистской фигуры из нержавеющей стали в глубоких креслах восседали... Эдди Беттигер и тренер Поль Саскайнд. Дубовицкий не поверил глазам. Он так долго и не скрываясь смотрел на них, что американцы обратили внимание.

Саскайнд толкнул Беттигера локтем и расплылся:

— Хэлло, Дубовицкий! Ты тоже здесь?

Дубовицкий пожал протянутую руку и сказал сокрушенно:

— Приходится.

Беттигер глядел в упор на Дубовицкого, и никаких чувств, кроме холодной неприязни, не отразилось на его лице. Они поздоровались без энтузиазма.

— Наш самолет торчит здесь десять часов. — Саскайнд неплохо говорил по-русски. — Еще немножко, и мы опоздаем в Милан.

— Нет, — успокоил Дубовицкий, — все утрясется.

— Вы оптимист. — Саскайнд сбивался с «ты» на «вы».

Дубовицкий кивнул и ушел в просторный холл на втором этаже. Вынул из кармана московскую газету и углубился в программы радио- и телевизионных передач. Газету прочитал еще в самолете.

В одиннадцать вечера сообщили, что полеты отменены до завтрашнего полудня. И выдали ключ от номера. В номере Дубовицкий привел в порядок костюм и направился поужинать в ресторан. В глубине души он надеялся на лучшее и не отчаивался, хотя волнение не покидало его. «В крайнем случае выступит запасной. Правда, наш запасной и Громли равны, но американец трусоват».

Он сидел за столиком и машинально теребил салфетку. Подошел Саскайнд.

— Пойдем к нам, — указал на Беттигера. — Обсудим итоги чемпионата. — И хохотнул.

Беттигер встретил их дружелюбно.

— Как поживает мистер Хрущев?

— Отлично. А господин президент Кеннеди?

— Превосходно, — сказал Саскайнд. — Правда, президента не любят «ультра» и очень богатые американцы, хотя сам он страшно богат. Президент больше радеет о средних и бедных классах. У нас многие считают Кеннеди красным. Он здорово сработался с вашим Хрущевым.

— Вот как, — улыбнулся Дубовицкий.

— Мы заказали коньяк и «Токай», — перешел к делу Саскайнд. — Хочешь другого?

— А стоит ли? Может, улетим?

Саскайнд перевел слова Дубовицкого. Беттигер горячо возразил, и Саскайнд пояснил:

— Эдди звонил в посольство. Ему сказали, что это точно — не полетим. Американцы в таких делах не ошибаются. Техника — наша стихия. Беттигер сам воздушный стрелок. Ранен в Корее.