Сборник рассказов - [45]

Так бы и жил — не тужил, понемногу выжирая караваны, но однажды прибился он к транспорту наркоторговцев. В принципе, крокодилу было без разницы, товар его не интересовал абсолютно. Так что, и на сей раз он поступил, как обычно. Порошок-то растащили мартышки из ближайшего оазиса. До сих пор тот оазис среди местного населения считается проклятым местом, и все обходят его стороной. Не мудрено: круглосуточно, не смолкая, звучит леденящий кровь дикий обезьяний хохот…

Однако, наркомафия не хотела мириться с потерей товара. И уж если порошок не удастся вернуть, то следовало жестоко наказать виновника, дабы другим не повадно было. Как известно, у наркодельцов длинные руки. Вскоре им было известно все. Скорей всего, не обошлось без подкупа специалистов НАСА, потому как крокодил проявлял неслыханную осторожность и не оставлял свидетелей, и только со спутников можно было проследить его деяния.

И началась облава. Была объявлена награда за голову лжеверблюда-крокодила. Вооруженные отряды наводнили пустыню, кольцо сжималось. Оставался один выход: бежать туда, где наркомафия не сможет достать. За Железный Занавес… Обойдя все кордоны, крокодил все-таки пробрался в страну процветающего социализма. Обосновался в столице, взял несколько уроков музыки и, наивно полагая, что здесь он недосягаем, играл на гармошке у прохожих на виду. Но мафия не желала мириться с поражением. И послала в ящике с апельсинами самого жестокого киллера, являющегося мутантом тушканчика. Но и на сей раз крокодилу удалось уйти от возмездия. Будучи неплохим психологом, он умудрился перевербовать и склонить на свою сторону ушастого монстра. И вскоре они стали лучшими друзьями.

Странной парочкой заинтересовались спецслужбы, потому что стали пропадать крутящиеся возле них пионеры. Наружку вел майор КГБ, переодетый в старушку, вместе со служебно-розыскной овчаркой, закамуфлированной под ручную крысу… Но это уже совсем другая, всем известная история…

Вместо репки

Не стал на сей раз дед сажать репку. Где-то прослышал, что бывают растения, которых тянуть-потянуть гораздо приятней и веселей, чем банальные корнеплоды. Он посеял коноплю. А всему многочисленному семейству и прочим хвостатым прихлебателям сообщил, что теперь в их услугах не нуждается, сам справится, и они все, наконец-то, могут проведать общую матерь. Причем выразился так конкретно и бескомпромиссно, что, вроде как, не оставил ни малейшего шанса быть непонятым. Он даже не стал пользоваться простым и ясным словом «уходите». А сказал… Гм… Как бы поприличней выразиться… Почти дословно: «Утрахивайтесь к едрёной матери!». А чтобы получить оригинал дедовского выражения, потребно всего лишь пару слов заменить на матерные синонимы.

Однако бабка, внучка, Жучка и прочая живность проигнорировали посыл и с честными харями и мордами заявили, что не оставят деда в трудную минуту один на один с урожаем и обязательно помогут вытянуть. Мало того, приперся и медведь. Сказал, что, мол, хватит из него идиота делать:

— Два раза провели, как распоследнего лоха, будет! Сначала вершки, потом корешки. А сейчас — хрена лысого! Опять корешки, и баста!

Долго ли, коротко ли, но вызрела конопля. Забил дед косячок. Тянет-потянет, и, вдруг, как захихикает, ехидно так и весьма паскудно. Молвит бабке, супружнице своей:

— Слухай меня, лахудра страшномордая! Кабы не твое приданное в виде избы с огородом, ни в жисть не обженился бы на такой обезьянской образине. Потому и пил, и гулял все годы совместной жизни. И все надеялся, что ты из-за своего премерзостного характера и врожденной стервозности пойдешь наперекор статистике, которая утверждает, что бабы живут дольше мужиков, и отправишься на погост!

Молча выслушала бабка откровения, взяла косячок, затянулась раз, другой, даже не поперхнувшись и не кашлянув, будто всю жизнь травку курила, и загоготала:

— А теперь ты меня слушай, сморчок висловсякий! Гулял он, эталон импотентции! Если бы мужиковская рогатость была бы не фигуральным выражением, а являлась бы фактом, и величина рогов зависела бы от количества и качества бабьих измен, ты бы не только перебодал бы всех козлов в округе, но и ободрал бы все потолки в хате, не смотря на свои метр сорок.

Пришла очередь внучки тянуть-потянуть. Раз, второй, третий, четвертый… Еле Жучка отняла, испугавшись, что ей не достанется. А внученька как заржет, да так, что сразу цыгане сбежались, решив что новая лошадь на деревне объявилась, хотели стибрить. Ушли ни с чем, своими ромало-чавескими делами заниматься, даже курнуть не обломилось. А девчушка довольно крякнула с видом знатока, оценившего качество продукта, и говорит:

— Остохренели вы мне, мои милые, подернутые плесенью, маразматические предки, со своей старорежимной нравственностью и целомудрием. Все блюдете мою невинность. Я бы предпочла бы произойти от обезьяны, пусть даже гамадрила, али от какого краснозадого павиана, нежели от вас. Но что поделаешь? Судьба… Но теперь — кирздец. Надоело мне за горсть семечек и кружку самогона заниматься всякими непотребствами с деревенскими недоумками. Ухожу от вас во столичный град. Буду там проститутской путаной работать. Там за те же непотребства вместо вонючего самогона иностранные деньги дают…