Сатир и Муза - [23]

2008 год, 20 октября, понедельник, утро.

Согласно установленным им самим правилам, Алексею следовало начинать продавать облигации и наращивать долю акций в портфеле. Акции стремительно падали на плохих новостях от банков. Покупать их сейчас означало «ловить падающий нож». С этим можно было повременить, но существовала другая проблема. Облигации, которыми владели Алексей и его клиенты, или стоили шестьдесят-семьдесят процентов от номинала (в лучшем случае), или вообще не торговались. Кризис поразил в первую очередь этот рынок. Перекладываться в акции означало избавляться в первую очередь от ликвидных бумаг, потому что с остальными вообще ничего нельзя было сделать. «Это как выпалывать из огорода хорошие растения, оставляя сорняки, – Алексей вспомнил вычитанную где-то чужую мысль. – Не хочется. Пусть акции подешевели в три раза и будут дешеветь дальше, всё равно фиксировать убыток по облигациям в тридцать-сорок процентов стрёмно. И что делать? Сесть на руки?» Хуже было другое.

Алексей просмотрел отчёты брокеров. «Какие из них правдивые?» Клиентыуже сообщали ему, что они, продав бумаги, не могут вывести деньги с брокерских счетов и точно так же не могут перевести бумаги из одного депозитария в другой. Алексей позавчера попробовал сделать аналогичную операцию [26] . С тем же результатом – ничего не произошло. Это означало только одно: отчётность сфальсифицирована, никаких активов уже нет, обслуживающий Алексея брокер продал все его бумаги, а деньги потратил на затыкание своих «дырок». «Вот это совсем плохо! И понять, кто из брокеров выживет, а кто – нет, сейчас никак не возможно. Можно снять трубку и начать трепать им нервы, как треплют нервы остальные».

Алексей посмотрел на сумму потенциальных убытков. Будущее банкротство обслуживающих его брокеров эта цифра не учитывала. «Что делать?» – Алёша ощутил прилив жаркой ярости, который сменился ощущением липкого опутывающего бессилия.

Встал и подошёл к окну.

2003 год, 27 мая, вторник, день.

а я люблю тебя всем цветочком

«До чего же приятно получать от неё такие признания!» – думал Алексей над Олиной эсэмэской. Почему-то было печально. Алексей брёл по улице в сторону аптеки, опустив глаза в асфальт, и глупо улыбался сам себе.

«Вот оно! – подумал Алексей. – Лучшая аллегория дня. Москва – вот эта девушка в сиреневом «Мерседесе», которая задом втискивается на тротуар между других машин, распихивая пешеходов. Они, привычные к такому обращению, не обижаются, да она их и не видит. Девушка в этот момент разговаривает по телефону. Слов не слышно, но глаза!.. Глаза не выражают ни злобы, ни ярости к собеседнику. В них запечатлена какая-то неистовая решительность. Кто она, что она? – Неважно! Вот зафиксировать бы её в это мгновение и потом нарисовать! Будет симпатичный коллаж!» Алексей заулыбался сам себе, потому что у него уже один такой коллаж был. Однажды, гуляя по Красной площади, он успел щёлкнуть на мобильник девушку, с досадой пытавшуюся вытащить каблук, застрявший между булыжников брусчатки. Досаду выражало не её лицо, ракурс был обычным для Алексея – сзади, а вся её выгнутая фигура. Коллаж назывался «Наша страна» и должен был символизировать обновлённую Россию, застрявшую в камнях древней площади со строгими башнями. Когда-нибудь из фотографии должна была вырасти картина, а пока она хранилась где-то в глубине компьютера в ожидании вдохновения. «Нет, – решил Алексей, – ещё одна картина, где героиня повернута к зрителю спиной, это перебор».

Вдруг его взгляд наткнулся на пару женских ножек, бойко вышагивавших впереди. Туфельки были скошены внутрь и этим портили девушку. Алёша вздохнул, выплюнул комок тополиного пуха и поднял глаза выше. Попка была упругой и тем компенсировала первое негативное впечатление. «Ну какое мне до неё дело?» – девушка почувствовала попой его взгляд. Или не попой? и, проходя мимо витрины магазина, скосила глаза в стекло, критично оценивая себя. «Вот этот взгляд, которым женщины смотрят на себя в зеркало… Например, когда обновки примеривают… Что-то в нём есть. В этом взгляде. Необычное. Строгое. Может, в этот момент они видят себя именно такими, какие они есть на самом деле? Без маски? Перед тем как примерить новый образ?» – Алёша вспомнил, как смотрит в зеркало Олечка. «Интересно». Вдруг Алексей решил себя одёрнуть. «Послушай, Лёха! Вот ты таскаешься по городу с видом сытого мартовского кота. Со звенящими опустошёнными яйцами. Вечером у тебя будет снова свидание с феерической девушкой, которую любишь ты сам и которая любит тебя, балбеса. Ну чего ты на других заглядываешься?» Отвечать на этот вопрос самому себе совершенно не хотелось, и он вошёл в аптеку.

Алексей стоял в очереди вторым. Старушка перед ним просунула список аптекарше:

– Боря! Боря! Ты куда? – её внук бодренько носился вдоль длинного прилавка. Выставленного на витринах лекарственного многообразия он не видел, и ему было скучно.

– Вам «Физиотенз» в какой дозировке? 0,2 или 0,4 миллиграмма?

– А какой лучше?

– А какой вам врач назначил?

– Давайте в большей. Боря, вернись!

– Вот это? В капсулах или порошок?