Сатир и Муза - [22]

– Вот уж не думал, что твоя машина такая удобная!

– Французы делали, – Оле понравилось, что Алёша похвалил её «пыжик». – Гаишник у меня как-то спрашивает: «Почему женщины так любят «пыжики»?» А я ему: «Женщины любят мужиков, а «пыжики» им только нравятся».

– Здорово отшила.

– Ага.

Остановившись у Алёшиного дома, она расцеловала его, давая понять, что спешит. С ужасом она посмотрела на часы на панели: «Стас!» Алёша ощутил неловкость скомканного прощания, но ничего не сказал. Его глаза смотрели на неё, но казались опустошёнными и усталыми. «А вымотала я его», – с удовольствием подумала она. Знала бы она, как выглядят её глаза! Но даже то, что произошло следом, не испортило впечатление от вечера, проведённого с Алёшей. На посту её остановили гаишники для проверки документов. После взрывов домов террористами прошло уже много времени, милиция проверяла машины всё реже, но теперь Оля попалась. Мент оказался нудный. Не найдя ничего в документах, он подозрительно присмотрелся к Олиному лицу: раскрасневшаяся, с мутными от только что отпустившего оргазма глазами, девушка производила впечатления пьяной.

– В трубочку дыхнём? – вкрадчиво спросил гаишник.

Ольга сидела в машине в одной юбке, без трусов, между ног горячо хлюпало, она представила, как будет выглядеть, выйдя из машины:

– Неет! – протянула она, и тут же уточнила с дерзостью. – В трубочку дыхну, но из машины выходить не буду!

– Тогда нужно проехать на освидетельствование…

– Поехали, – перебила его Ольга также с вызовом. «Добычу предвкушает!» – со злобой подумала она, и её охватило упрямство – Я же вижу, что вы под кайфом.

Гаишник уселся с ней рядом показывать дорогу в поликлинику. «Интересно, он наш запах чувствует?» – под словом «наш» Оля подразумевала смесь её и Алёшиных выделений, измазавших передние сидения: «Неужели не чувствует?» Но «мент» ничего не чувствовал. Они попрепирались у поликлиники, где Ольга снова отказалась выходить. И через несколько минут он возвратился с женщиной-врачом. На лице врачихи выражалось недоумение. Ни слова не говоря, она распечатала «трубочку», чтобы и Оля, и гаишник видели целостность упаковки.

«Трубочка» ничего не показала. Врачиха показала результат «менту», тот в недоумении пожал плечами. Всё это время он тёрся животом о водительскую дверцу и этим бесил Ольгу. Она уже вышла из обалдевшего состояния и не казалась ему ненормальной.

– Ну… ничего нет, – всё так же в недоумении врачиха всё свернула, а затем обратилось уже к Ольге: – А чего вы не захотели выходить?

– Это моё дело, – буркнула Оля и спросила у «мента»: – Я могу ехать?

Возвращать его назад на пост она не собиралась.

– Да, конечно, извините.

Инцидент не смог испортить ей настроение. Ей удалось перед домом кое-как обтереться, хотя внутренняя сторона бёдер уже обсохла, надеть трусики и колготки. «Авось Стас ничего не заметит». Тот ждал её объяснений, почему она опять «задержалась»? И Ольга охотно поделилась с ним своим возмущением, рассказывая правдивую историю, какие гаишники – козлы!

Стас уже спал, а Карпова лежала в ванне, полностью погрузившись в пену, и пыталась читать Анаис Нин. «А ведь вся эта буря страстей – похоть», – Оля застеснялась своих впечатлений от близости с Алексеем. Она вдруг представила осуждающий взгляд Стаса. Он иногда смотрел на неё так, сквозь очки, набычив потный лысеющий лоб. Теперь ей стало стыдно. Перед ним и теми планами, которые она строила. «Ничего, – Оля решила себя простить. – Я буду свою страсть контролировать. Я же взрослая женщина!»

2003 год, 27 мая, вторник, утро. Алексею не спалось, он мчался, обгоняя мусоровозы, по пустынной рассветной Москве и не узнавал город. Сквозь обыденные черты столицы теперь проступало что-то мягкое и радостное. «Шарм!» Алёша заметил поливальную машину и разгадал причину. Москва, словно женщина, радовалась своему ощущению умытости и обновления. В душе его что-то шевельнулось: «А ведь ты всё-таки привязался к этому городу». Но вид поливальной машины зацепил какое-то другое воспоминание, и Алексей напрягся. «Точно! Кинохроника. Это был очень популярный видеоряд в предвоенные и послевоенные годы. Поливальные машины моют улицы советской Москвы. А ведь, если так подумать, то, что восхищало операторов тогда, никуда не исчезло. И всё так же трогает за душу и тех, кто жил тогда, и нас, сегодняшних».

Приветик мой лучистый лучик, моя неземная любовь!

Сказать, что ждала именно тебя по жизни, не сказать ничего. Вчера читала твои сообщения как свои, веришь? Чувство как будто сама писала. Кружечку с медвежатами дарю, будешь на работе кофе пить, и, может, чем-нибудь напомнит тебе меня…

Пока нет меня, можешь вспоминать меня хорошую, красивую, а главное скромную. А я тебя твой запах, тепло, нежность буду носить в сердце. У меня иногда чувство возникает, что ты сердечко облизываешь аккуратно, чтобы не задеть. Потыкаешься язычком, поиграешь, а потом оближешь… И чувство тебя разливается от сердечка по телу и спускается потом к… всем тем местам, которые тебя полюбили и хотят, иногда подвывая от желания…

Алексея искренне тронуло это письмо, присланное запиджипированным е-мэйлом. Он несколько раз перечитал его, смакуя каждое слово. Он вспомнил свои слова про Большую Любовь. Вдруг ему надоели свои сомнения относительно Чувства. Их Чувства. С Олечкой было всё ясно. Её уносило им. Алексей чувствовал себя стоящим на берегу. Мысленно он оглядывался назад, на оставленную в К. семью. Вспомнил циничные слова своего друга Игоря: «Хороший левак укрепляет брак». «Нет, я так не умею. Пусть меня тоже уносит. Это так сладко». Он прислушался к своей совести, вспомнил Капельку. «Им ведь будет больно, если узнают. Они ж совсем не виноваты». Здесь никакого решения не было. «А с другой стороны, что хорошего в моей семейной жизни? Тоска!» – он нашёл себе правдоподобное оправдание. «Но всё же, это – не самая веская причина. Самое главное здесь – Любовь. Какая-та очень важная незримая нить, нас связавшая. Надо будет с Олечкой поговорить. Мне так хорошо с ней, что аж дух захватывает». Алёша вдруг обнаружил, что думает о новой встрече с Ольгой. «Хорошо, что горячей воды ещё нет, а то домой ко мне она идти отказывается. Наверное, стоит предложить сауну. И дешевле, и паспорт предъявлять не надо. «Нет, определённо с ней нужно поделиться! – хотя всё его естество внутри головы шумно протестовало. – С любовницей нельзя обсуждать жену!»