Сара Дейн - [61]

Мужчина был громадного роста и горой возвышался над нею. Он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. Она попыталась снова сделать шаг назад, но он ухватил ее за запястье, вывернул ей руку, и она слабо застонала от боли. Один за другим ее пальцы соскользнули с курка. Он мог бы выбить ружье у нее из рук сразу же, но, казалось, ждал, чтобы она сама отпустила его. Ружье упало на пол между ними. Сара открыла рот, чтобы позвать Тригга, но грубая рука, пропахшая потом и ромом, зажала ей рот. Она бешено царапала эту руку, но борьба с незнакомцем была напрасной.

— Ни звука, поняла, или шею сломаю! Слышишь?

Огромная рука опустилась вниз и обвила ее шею.

Сара в ужасе смотрела на него. По его сиплому голосу она поняла, что перед ней деревенский житель, набравшийся лондонского акцента. Он был пьян. Его зловонное дыхание вызвало в ней приступ тошноты. Лицо его блестело от пота, глаза были красны. Он качался, вцепившись в нее.

— Сколько здесь мужиков? — спросил он. — Двое?

Она не ответила. Рука его на ее горле угрожающе сжалась.

— Не пытайся меня надуть — я их видел! Оба ранены — уже, наверное, сдохли. — Он пнул ногой ружье. — Где патроны для него? Где?

Она не ответила, просто дернула головой в направлении коридора и остальной части дома.

— Еда?

— Там, — она кивнула на полки вдоль кухонной стены.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— Они улизнули без меня, чтоб их! — сказал он. — Я упал и отключился, а эти сволочи взяли мое ружье и бросили меня на берегу. — Он издал какой-то низкий рокочущий звук и тряхнул ее. — Но я не из тех, кто сдается, а теперь мне еще перепало побольше, чем любому из них! У меня и ружье, и еда — и делиться ни с кем не надо. Да еще и ты мне досталась в придачу!

Ее глаза медленно расширились.

Улыбка расплылась на его потном лице.

— Ты меня не помнишь, а? Долго же ты дамочку изображала — так долго, что забыла своих приятелей с «Джоржетты».

Она напряглась и попыталась вырваться.

— Что, не нравится, а? — Он качнулся на пятках. — Я-то за тобой следил — я уж, считай, здесь целый год. Я-то не забыл, как все было: одно тряпье на спине и ноги босы, а теперь нос от нашей вони воротишь, от нас, от тех, кто здесь спину гнет, чтобы тебе в шелка рядиться, а муженьку твоему золото в кошелек бы сыпалось. Ну что ж, ты-то с «Джоржетты» все получила, не так что ли? Ты-то быстро нашла, как к этому дурню в кровать залезть, пока мы все в трюме гнили. Думаешь, я забыл? Каждый раз, как на тебя гляну, все вспоминаю. Ох и хотелось же мне добраться до этой твоей белой шейки и выжать жизнь из тебя… ты, расчетливая сучка!

— Кто ты? — из горла Сары вырвался только шепот, так крепко он сжимал ее шею.

— Как же вам было меня упомнить, миссис Маклей? Разве что помните, как дважды мне шкуру со спины сдирали кнутом за это путешествие, и зовут меня Джонни. Джонни Писарь, так звали меня в Лондоне. И был я известным гражданином, пока не навесили они мне срока в четырнадцать лет. Абыло время, когда я мог подделать подпись губернатора так, что он сам бы не отличил. Теперь-то уж нет. Теперь уж не смогу, и все потому, что лес валил для ваших чертовых костров и потерял два пальца! А мог бы потерять и всю руку, но разве знает об этом миссис Маклей, разве придет и перевяжет руку? Ни за что! Знатная леди разве заглянет в барак, где ссыльные живут?! Но позволь мне сказать тебе, — он придвинулся еще ближе, — ты не увернешься от этого. Сколько бы лет ни прошло, как бы далеко ни осталась «Джоржетта», тебе никогда не дадут ее забыть. Каждый ссыльный тебя держит на примете, каждый вновь прибывший слышит твою историю. Всегда найдется кто-нибудь, чтобы до тебя достать и потянуть вниз, как я сейчас. Понимаешь? Тебе никогда не дадут этого забыть! Ну… — грубо тряхнул он ее, — мне-то на это наплевать. Я свободен, могу теперь не слышать, как ты распоряжаешься, не смотреть, как ты юбки подбираешь, чтобы о кого-нибудь из нас не замараться. Хватит, поняла? Я ухожу за реку, где меня не достанут. И мне наплевать, если я никогда ни одной белой бабы больше не увижу. Мне и туземки сгодятся.

Он сплюнул, скривив рот.

— Лошади, — пробормотал он, — где они?

— Не знаю.

— Не ври, ты, шлюха! Должно быть три лошади. Они исчезли из конюшни, еще когда мы до складов не добрались. Где ты их спрятала?

— Я ничего про лошадей не знаю.

Он хлестнул ее рукой по лицу.

— Сука! Говори!

— Не знаю! — выдохнула Сара. Он тряхнул ее, в глазах его сверкнуло безумие.

— Я тебя заставлю говорить, дрянь подзаборная!

Он снова ударил ее по лицу. Ее отбросило назад. Она отшатнулась, почти вырвавшись из его рук.

Вдруг поведение его изменилось. На его потном лице заиграли новые чувства — отвратительная пьяная похоть, которую пробудили эти побои. Он отвел от нее одну руку и с удивлением посмотрел на нее.

— Сейчас мы посмотрим, кто может, а кто не может тебя трогать. Ты сойдешь и для такого изгоя, как я, Сара Дейн, когда я того захочу. Шлюха… — Он выдохнул это почти нежно. — Ты была рада получить что могла на «Джоржетте», а теперь я спрашивать не стану!

Рука его взметнулась и разорвала лиф ее платья до пояса. Его лицо кривилось усмешкой.

Он на миг ослабил свою хватку, чтобы поцеловать ее; Сара тут же отбросила его руку и стала шарить на груди. Но она не успела ухватить маленький итальянский кинжал. Он упал на пол между ними, тонко звякнув о ружье.