Саня Дырочкин — человек общественный - [17]
Юрий Петрович и это правильно понял.
— Не волнуйся, Саня. Для музыкальных рук дело тоже найдётся. Ну, допустим, почему бы ей не стать счетоводом? Кто-то должен вести учёт нашей работы.
— Конечно, — подтвердил Севка. — Пускай Татка считает. Раз у нас производство, должен быть и бухгалтер. — Он подумал немного. — А директор нам, Юрий Петрович, не нужен? А то я бы мог взяться.
И довольный собственной шуткой, Байкин весело рассмеялся.
От Юрия Петровича мы вышли счастливыми! Как всё здорово получилось! За Шистикову и Фешина я был спокоен. Эти сразу же согласятся. Да и какой нормальный человек откажется от настоящей стройки?! Каждый из нас просто мечтал о серьёзном, а не о пустяковом деле!
Был, конечно, ещё Поликарпов. Вот уж о ком сказать заранее невозможно. Мы с Севкой немного посетовали на него и повздыхали. С Люськой и то легче справиться всем коллективом, хотя Удалиха, конечно, начнёт спорить — ей лишь бы торчать в магазинах!
Подробно мы обсуждали каждого. Спешить было некуда, теперь за нами никто не гнался.
Погода за этот час стала более хмурой, затуманилось, затянулось дымкой небо, стало серовато-белёсым.
Мы пересекли пустырь, вышли на протоптанную тропинку, оказались у знакомого дома. Когда-то сюда я приходил в детский садик «Лисичка». Как давно это было?!
А вот и песочник, покосившиеся старые качели, горка, с которой мы так любили съезжать зимой, окна нашей спальни…
— Даже трудно теперь представить, Саня, что ты недавно ещё был ребёнком, а теперь почти что рабочий, — сказал Севка.
Мне и самому это нелегко уже представить!
На площадке играли дети, кричали, носились друг за другом.
Иногда около них возникали мамы, нетерпеливо покрикивали на своих, подгоняли. Мамы возвращались с работы, у каждой оставалось немало дел дома.
Вдруг рядом кто-то удивлённо меня окликнул:
— Саня?! Дырочкин?!
Весёлый, молодой и очень знакомый голос.
Я осмотрелся.
Зинаида Сергеевна, воспитательница нашей группы в «Лисичке», спрыгнула, будто девчонка, со ступеней деревянной горки и теперь быстро шла ко мне, раскинув руки. Чёрные глаза Зинаиды Сергеевны весело лучились, на щеках пылал морозный румянец, она совершенно не изменилась за эти длиннющие три года.
Я радостно вскрикнул и бросился ей навстречу.
— Какой же ты стал взрослый, Саня! — говорила Зинаида Сергеевна. — Почему никогда не приходишь? Забыл нас? Наверное, ты уже во втором классе?
Байкин снисходительно усмехнулся:
— Переходим в четвёртый!
— Значит, ты в третьем?! — поразилась Зинаида Сергеевна. — Ещё чуть-чуть, и закончишь школу, — пошутила она.
Подошла чья-то мама, попрощалась с Зинаидой Сергеевной, потом со мной и с Севкой.
— Мои выпускники, — обобщила нас Зинаида Сергеевна. — Саня был рассудительнейший ребёнок!..
Распрощавшись с чужой мамой, она снова повернулась ко мне:
— А кто из наших с тобой в классе?
— Фешин, Удалова, Шистикова, Бойцова, — перечислял я.
От удивления она даже всплеснула руками:
— Как хорошо, что вы вместе! Ну, расскажи про Люсю! Как там моя непоседа?
— Давайте я лучше про Татку. Она теперь музыкант почти мирового класса! Десять профессоров, говорила моя мама, сражались из-за Татки на виолончелях, чуть не подрались между собою. Все уверены, Татка станет народной артисткой!
— Тата-Таточка! — вздохнула Зинаида Сергеевна. — Бывало, кто-то начнёт песню, а Тата уже продолжает. — Она помолчала. — Ну, а Люся?
От Люськи, видно, было не спастись, как бы мне этого ни хотелось.
— Люська как Люська, — не удержался Байкин. — Ничего хорошего в ней нету. Тряпичница. С утра до ночи слоняется по магазинам.
— Вы — мальчики, вам Люсю понять трудно, — заступилась вдруг за Удалиху Зинаида Сергеевна. — Девочкам всегда приятно видеть что-то красивое, яркое, цветное. Люся — тонкая, чувствующая душа, вы ещё убедитесь в этом.
— Да мы кое в чём уже убедились, — мрачно отрезал Байкин. — Смотреть на неё тошно!
— Почему ты так нехорошо говоришь о Люсе, мальчик?! — возмутилась Зинаида Сергеевна.
— Да потому, — завёлся Байкин, — что мы решили делать общественно полезное дело, а у Люськи в голове только магазины и дефициты…
Я пытался остановить Байкина взглядом. Но хотелось огорчать Зинаиду Сергеевну.
Положение спасла чья-то мама, она подошла прощаться с Зинаидой Сергеевной и спросить о своём ребёнке.
Детей продолжали разбирать.
— А мы скоро переезжаем, — словно забыла о нашем споре Зинаида Сергеевна. — Наш садик старенький и неудобный, а теперь нам строят почти дворец: залы, спальни, музыкальные комнаты… — Она неожиданно вздохнула: — А я всё-таки жалею наш старый!.. Сколько детей выросло в нём! И ты, Саня…
Я осторожно спросил:
— А где будет новый?
Зинаида Сергеевна показала на стройку. Мы с Севкой переглянулись.
— Надеюсь, ты придёшь поздравить нас с новосельем?
Вдруг Севка крикнул:
— Привет, Фёдор!
Я обернулся. Недалеко стоял Поликарпов с какой-то девчонкой.
— Привет! — Я тоже поднял руку.
— Вы знакомы? — удивилась Зинаида Сергеевна.
— Мы из одного класса, — объяснил Севка.
Поликарпов потянул за собой сестрёнку.
— До свидания, Зинаида Сергеевна, — буркнул Федя. — Некогда нам…
— Идите, конечно, — отпустила она Федю.
— И нам пора. — Байкин нетерпеливо тянул меня за рукав.
